Сцены провинциальной жизни

Купер Уильям

— Если тебе угодно полюбоваться зрелищем раздетого мужчины, для этого не обязательно тащиться в такую даль.

Миртл показала, как тяжело ей слышать подобные слова.

— Он был поэт. — Она теребила мне пуговку на рубашке. — Обожаю поэзию. — Я вдыхал тепло, веющее от нее.

— Дай-ка, я еще хлебну!

— Хватит с тебя, зайчик.

— Тогда хлебни сама. — Я подумал. — Хочешь, я тебе изображу статую Шелли?

— Зайчик! — Миртл с возмущением оттолкнула меня.

— Тогда ты изобрази статую Шелли!

— Фу, как не совестно!

— Тогда

вот что. — Я с торжеством отбросил прочь последние остатки стыдливости. — Мы вдвоем изобразим статую Шелли!

Миртл перестала теребить пуговки на моей рубашке. По-видимому, истолковав мои слова как-то иначе, она поставила стакан на тумбочку. Глаза ее сузились от возбуждения. Я мягко клонил ее на подушку. Она слабо сопротивлялась. И в ту секунду, когда я говорил себе: «Семь бед — один ответ», раздался стук в дверь.

Стучала горничная — меня просили к телефону.

Звонил Роберт — узнать, отменяется ли наш совместный обед. С трудом скрывая нетерпение, я сказал, что не отменяется.

Он с удивлением спросил, означает ли это, что Миртл стало лучше. Я сказал, что означает, и бросил трубку.

Когда я вернулся в номер, хорошее настроение у Миртл улетучилось. Она понуро стояла у окна, глядя на унылый задний двор. Сырость снаружи сменилась моросящим дождем. Внезапно передо мной встала во весь рост серьезность положения. Я подошел к Миртл и с состраданием обнял ее. Мы долго молчали.

— Может быть, тебе не хочется идти обедать к Роберту?

Миртл посмотрела на меня с упреком.

— Раз надо, значит, надо.

Это не предвещало ничего хорошего. Встреча за обедом грозила обернуться бедствием.

— Наверное, надо переодеться, — сказала Миртл.

— Да ты и так — заглядение.

Миртл не слушала.

Я подсел к туалетному столику. Миртл захватила с собой книжку популярного американского юмориста. Иногда она читала мне вслух места, которые находила особенно смешными. Так вот, эту самую книжку я сейчас взял в руки и принялся читать.

Хорошее настроение так и не вернулось к Миртл, но обед прошел гладко, и назавтра она вела себя, как всегда.

Я следил за тем, что с нею происходит, — ревнивее, может быть, чем следила она сама. Роберту я не стал говорить, в чем дело, и еще менее расположен был делиться с Томом. Я знал, что Том, с его умением все опошлить, объявит, что Миртл старается вынудить меня жениться.

Мы вернулись домой, так и не вздохнув с облегчением, и я провел ночь без сна.

Я провел без сна две ночи — надо бы три, но на третью я до того устал, что заснул, как убитый, невзирая на все тревоги.

Наутро позвонила Миртл и сообщила, что все в порядке. Мне бы тут прослезиться от радости. Пойти бы отпраздновать такое событие.

Да, конечно, я был рад. Но идти праздновать как-то не лежала душа. Голос Миртл в трубке доходил до меня словно бы откуда-то издалека.

— Я рад.

А ощущение было такое, точно я потерял что-нибудь. Чудно устроены человеки!

Глава 2

У БАССЕЙНА

Несколько

дней, как установилась жара, и после работы мы часто шли не домой, а в городской плавательный бассейн. Это было премилое заведение, где дорого брали за вход, дабы отвадить публику попроще. Сынки обувных воротил подкатывали сюда с девицами на спортивных автомобилях «Эм-джи», мы приезжали на велосипедах. Здесь всегда можно было застать человек пять классных прыгунов в воду, щеголяющих своим мастерством, да двух-трех пловцов, способных в хорошем темпе проплыть вольным стилем из конца в конец больше двух раз. На девушках были купальные костюмы из ткани эластик — последний крик моды, по их словам. Короче, со скидкой на провинцию — такой блеск, что лучшего и желать нельзя.

Я, как главный любитель купаться и загорать, обыкновенно приезжал первым. В тот вечер, когда в течении нашей жизни ощутимо наметился новый поворот, я условился с Миртл и Томом, что встречусь с ними у бассейна. И теперь сидел, ждал их и получал удовольствие.

Выбирая проект бассейна, его владельцы явно стремились создать нечто красочное. В чем и преуспели. Бассейн с проточной, сильно хлорированной водой был облицован кобальтово-синей плиткой, придающей воде совершенно нездешний оттенок. Бетонная стена новой раздевалки сверкала белизной в лучах предвечернего солнца, а вдоль стены выстроились полосатые, оранжевые с зеленым, шезлонги. Справа и слева посреди зеленой травы алыми фонтанами взметнулись вверх вьющиеся розы.

На фоне этой красоты, к моему удивлению, внезапно возник Стив.

Раздеваясь, Стив преображался в голенастого птенца, у которого все кости наружу; он горбился и косолапил. Недурно плавая, он большей частью избегал лезть в воду и болтался на краю бассейна, скрестив руки на груди и зябко сутуля плечи. Увидев меня, он подошел и сел рядом на траву.

— Где Том? — спросил я.

— Не знаю. — Короткое, многозначительное молчание, усугубленное с моей стороны возрастающим удивлением.

— Но ты знаешь, что он скоро должен быть здесь?

— Правда? — всполошился Стив. — Я не знал, Джо, серьезно. Что делать? — Его рожу перекосило от страшного замешательства. — Что теперь делать? У меня здесь свидание с девушкой.

— Неужели! — Я не спешил очертя голову верить всему, что скажет Стив.

— Что же делать?

— Ума не приложу, Стив. Выкрутишься, — прибавил я обнадеживающе. — Для любви нет преград.

— Есть, когда это Том! — Стив ссутулился в три погибели. — Серьезно, Джо, — тогда о любви лучше сразу забыть.

— Вот оно что.

— Это ужасно, Джо. Серьезно — ты не понимаешь.

— Так для тебя новость, что Том будет здесь? Ты уверен? — Почему-то меня упорно не покидало чувство, что, несмотря на страшное замешательство, Стив не без удовольствия предвкушает предстоящее объяснение с Томом.

— Еще бы не уверен! Он с ума сойдет, когда узнает.

— Ничего, переживет.

Стив смерил меня холодным, неприязненным взглядом.

— Да? А со мной что будет тем временем?