Сцены страсти
Шрифт:
– Я не согласна. Я думаю, он сделал бы именно то, что сделал. Особенно, если удачно выбрано время.
Шрив пожал плечами.
– Но как мы заманим твоего отчима в театр?
– Мы не будем заманивать его в театр. Он будет стоять у памятника. Он будет открывать его.
Шрив вскочил на ноги.
– Это невозможно. Нет. Я запрещаю. Миранда схватила его за руки.
– Подумай об этом. Ни время, ни место не имели значения, и все же они признавались. Какое грандиозное представление! Он будет стоять именно на том месте, где стоял в тот момент, когда они погибали там, за холмом. Он пытается
В его глазах появилось задумчивое выражение, хотя он и продолжал качать головой.
– Возможно. Возможно, в темноте ночи ты и могла бы заставить кого-то поверить в призраков, но не здесь, при ярком свете дня.
– Ты не знаешь здешних обычаев. Ты не знаешь, во что верят люди, которые здесь живут. Это страна, где духи бродят по перевалам и глубоким долинам. Несколько дней назад я ехала через перевал. Я чувствовала дух отца. Не будет никаких призраков. Никаких белых простыней и жутких воплей. Нет. Души. «Я дух. Я твой отец».
Он уставился на нее.
– Значит, ты решила играть Гамлета? Она опустила руки и с гордо поднятой головой отошла от него.
– Я и есть Гамлет. Я поняла это, как только в первый раз прочитала пьесу.
Шрив улыбнулся и поклонился ей.
– Мой соратник. Тогда я сыграю призрака.
– Ты этого не сделаешь! В кавалерийской форме, спрятав волосы под шапку и наклеив светлые усы, я буду очень похожа на отца. Ни один человек, кто когда-нибудь знал Френсиса Драммонда, увидев меня издали, не усомнится, что я – это он. Особенно если моя мать, которая будет сидеть рядом с Уэстфоллом, забьет тревогу, когда я спущусь с холма.
– А если он и глазом не моргнет? Если он рассмеется? Если он просто потребует, чтобы кто-то поехал и помешал тебе срывать церемонию? А если он достанет оружие и начнет стрелять?
Миранда сунула руки в карманы и зло прищурилась.
– О, на это я и рассчитываю. Когда я окажусь от него на расстоянии пистолетного выстрела, я заставлю его это сделать. Если он начнет стрелять? Тогда и я выстрелю в него.
Шрив обнял ее, но она не отозвалась на его ласки, и он почувствовал, как ее бьет нервная дрожь. Он прижался щекой к ее макушке и погладил по спине.
– Миранда, Миранда. Что я с тобой сделал? Научил тебя тому, что жизнь – это театральные подмостки.
– Это сработает, Шрив, – сказала она. – Обязательно сработает.
Он почувствовал, что и его охватывает дрожь возбуждения.
– Миранда, я люблю тебя.
Внезапно она изогнулась в его объятиях, взяла его лицо в свои ладони и привлекла к себе. Ее губы с жадностью прижались к его губам.
– Это сработает. – Она опять поцеловала его. – Сработает, сработает, – повторяла она между поцелуями.
Пламя страсти опалило их. Миранда подалась навстречу ему.
– Шрив, Шрив…
– Миранда, любимая. Только не здесь.
– Нет, здесь. Сейчас. Я безумно тебя хочу. Я не выдержу…
Она распахнула блузку, отрывая пуговицы, и подставила ему свою грудь.
– Пожалуйста, прошу тебя.
Опустив
– О Шрив! – Ее дыхание с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы. – Укуси меня. Сделай мне больно. Я этого не выдержу. Не выдержу того, что я чувствую. Прошу тебя. О Боже! «Лишь натяни решимость как струну – и выйдет все». [42]
В его руках она превратилась в демона. Изогнувшись, она сжала зубами его мочку уха.
– Прошу тебя.
– Любимая…
Одна ее рука обвилась вокруг его талии и скользнула вниз за пояс его брюк. Обычно Шрив брал на себя инициативу в их любовной игре. Теперь он поежился, когда ее ногти начали царапать тонкую ткань его белья, доставая до самого тела.
42
У. Шекспир «Макбет».
Не отрывая губ от ее груди, он приподнял ее юбки. Его руки с резким треском разорвали на ней панталоны.
– Да! – прошептала она. – О да! Последнее слово закончилось криком боли, когда он впился зубами в ее затвердевший сосок. Одной рукой он расстегнул брюки и освободился от них.
– Миранда, – глухо выдохнул он. – Мы не должны этого делать. Особенно здесь в гостиной твоих друзей.
Вместо ответа она обхватила его руками за шею. Правую ногу она закинула ему за спину, открывая ему свое горящее страстью тело. Влажное и горячее, оно прижималось к нему. Миранда начала двигать бедрами.
– Я хочу тебя, Шрив. Я хочу тебя прямо сейчас.
Сунув руки ей под панталоны, он сжал ее ягодицы. Они были не мягкими и податливыми, как у женщины, лежащей под мужчиной, а упругими и напряженными.
Он не мог ответить точно: он приподнял ее или она взобралась на него. Это не имело значения. Внезапно она оказалась над его членом, полностью открытая, готовая принять его.
Ее по-прежнему сотрясала дрожь.
– Шрив… – Она действительно произнесла его имя? Или только подумала?
Он прогнулся в спине и, резко подавшись вперед, одним точным движением вошел в нее. Она вскрикнула от восторга, почувствовав его в себе, ощутив, как он проник в самую ее глубину. Он сделал одно движение, второе. На третий раз наступила разрядка. Всю суть своей жизни, своей любви к ней он выплеснул в нее.
Она вскрикнула снова. Ее бедра задвигались, ее влагалище ласкало его член, то сжимая, то отпуская его. И. теперь Шрив застонал от наслаждения, сравнимого с болью, чувствуя, как с каждым ее движением силы покидают его.
Некоторое время они стояли тесно сплетясь руками и ногами. Потом Миранда разжала ноги и скользнула вниз, лаская его при этом.
Шрив покачнулся и почти упал на низенькую скамеечку. Когда ноги Миранды коснулись пола, она обняла его за шею рукой и опустилась к нему на колени, закрыв себя и его своими юбками. Для любого, кто вошел бы в комнату, все выглядело так, словно она просто сидит у него на коленях. Она закрыла глаза и положила голову ему на грудь.