Сцены страсти
Шрифт:
– Конечно, не хочешь. Но ты все равно должна поесть. – Он поднес свинину к самому ее носу. – Я не хочу, чтобы твой дебют был испорчен обмороком. Как потом твои биографы будут писать об этом? Так дело не пойдет. К тому же я не хочу выносить тебя со сцены в бесчувственном состоянии. Ну, открой рот.
Неохотно она открыла рот, и он положил ей туда кусочек отбивной.
– Жуй как следует. – Он отрезал кусочек и себе и, улыбаясь, с аппетитом начал есть, наглядно демонстрируя, как она должна жевать.
Отбивная показалась ей совершенно лишенной
– Может быть, нам не стоит заставлять ее?
– Ерунда. – Шрив подцепил вилкой кусок печеного яблока. – Я знаю, тебе это понравится, Миранда. Я сам съел две порции.
Миранда с ненавистью посмотрела на яблоко.
Он рассмеялся.
– Видишь, Ада, к ней уже возвращается нормальный цвет лица. Молодец. Чувства необходимы для великой трагедии. Ешь.
Через тонкие стены донеслись звуки фортепьяно. Миранда вздрогнула, будто в нее выстрелили. Стон сорвался с ее сжатых губ.
Шрив сунул ей в рот кусок яблока и встал.
– Мне пора, Ада. Оставляю ее на твое, попечение. Проследи, чтобы она съела всего понемногу. Потом проверь ее грим и выпускай на сцену.
Миранда схватила его за руку, с мольбой глядя ему в глаза. Он поцеловал ее в лоб. – Мы все надеемся на тебя.
В программе выступления «Сыновей Мельпомены» был объявлен дебют Миранды в сценах из «Ромео и Джульетты». Когда занавес раздвинулся, она предстала перед зрителями на балконе, освещенная справа и слева керосиновыми лампами. Из-за яркого освещения зал для нее оставался во мраке.
Когда под балконом раздался голос невидимого Ромео, она вздрогнула.
– «О, говори, мой светозарный ангел!» Она взглянула в темноту.
– «Ромео! Ромео, о зачем же ты Ромео!» – Вдруг она заметила белые овалы лиц, появившиеся в темноте. Публика. У нее перехватило дыхание, а ее сердце почти перестало биться. Слова застряли у нее в горле, и она не смогла продолжать.
Снизу она слышала, как ей шепчут, подсказывая текст, но шум в ушах мешал ей понять смысл слов. Казалось, что волна невнятного гула накрыла ее с головой.
Балкон зашатался под ее ногами, и она оказалась в сильных, надежных руках Шрива.
Он обнял ее за плечи.
– Я здесь. – Он повернул ее к себе. – Очнись! – Его голос не терпел возражений. Каждое слово было обращено к ней. – Скажи мне твое имя.
– Дж-Джульетта.
– Я не могу любить тебя, если ты не откажешься… – шепотом подсказал он ей.
– «Покинь отца и отрекись навеки от имени родного».
– А если… – продолжал он.
– «А не хочешь – так поклянись, что любишь ты меня, – и больше я не буду Капулетти».
Одна половина лица Шрива улыбалась, другая выражала угрозу.
– Расскажи мне об имени.
Она дошла до монолога длиной в десять строк, но сейчас самообладание уже полностью вернулось к ней. Она сделала глубокий вдох.
– «Одно ведь имя лишь твое – мне враг…»
Не отрывая взгляда
Слова, которые она запоминала с таким трудом, вдруг стали с легкостью слетать с ее губ, в ее речи появилось чувство. Угрожающее выражение исчезло с лица Ромео; с некоторым недоумением он заулыбался.
– «Прости, прости. Прощанье в час разлукиНесет с собою столько сладкой муки,Что до утра могла б прощаться я».Он поцеловал ей руку и спрыгнул с балкона. Миранда схватилась за перила, чтобы удержаться на зашатавшемся хрупком сооружении. От этого движения ее бархатный халат распахнулся, открыв взору публики глубокий вырез на груди.
Кто-то в зале восхищенно свистнул. Этот звук разрушил магию момента. Внезапно испугавшись, Миранда подняла глаза.
Ромео отошел от балкона в центр сцены.
– «Спокойный сон очам твоим, мир – сердцу.О, будь я сном и миром, чтобы тутНайти подобный сладостный приют».Вновь раздался свист, и Шрив сделал знак кому-то за кулисами. Занавес опустился.
Миранда прижала руки к груди и с трудом начала спускаться вниз по лестнице, чувствуя, как в животе у нее все переворачивается. Фредерик схватил ее за руку.
– Сюда, детка. Сейчас поднимут занавес. Поклонись пониже. Дай им возможность увидеть твою грудь.
Девушка со стоном вырвалась у него из рук и бросилась прочь из театра. На заднем дворе она почти упала на ящик со стружками и бумагой, и из нее вышло все, что она съела перед спектаклем. Она больше никогда не позволит подвергнуть себя таким мучениям. Никогда.
Дверь у нее за спиной открылась. Оттуда донеслась музыка, потом неожиданно смолкла.
– Миранда?
Миранда прислонилась к стене и сквозь слезы посмотрела на него.
– Здесь я.
Шрив сразу почувствовал неладное.
– Надеюсь, ты не испачкала костюм?
– Чудовище, – выдохнула она.
– Я? – Он развел руками и удивленно посмотрел на нее. – Почему я чудовище?
– Ты заставил меня есть.
– Отныне можешь ничего не есть. Я даже запрещаю тебе есть перед спектаклем.
– Ты заставил меня выйти на сцену перед всеми этими людьми.
– И ты играла очень хорошо. А будешь еще лучше.
Миранда осторожно покачала головой, боясь, как бы это движение не вызвало у нее новый приступ тошноты.