Счастье для начинающих

Сэнтер Кэтрин

– Отнесемся к этому как к уроку, – сказала я, в полнейшем недоумении от того, что собираюсь сделать. – Я прочту тебе лекцию, можешь делать в уме зарубки на память.

Он выдал коронную свою усмешку.

– А я люблю делать зарубки на память. Я большой фанат зарубок на память.

– Исключительно в образовательных целях.

– И еще большой фанат образования. Я вообще отличник.

Мы стояли лицом к лицу, и в тот момент я вообще не могла припомнить, когда находилась к нему так близко. У меня слегка кружилась голова,

как бывает после того, как приняла решение, которое изменит твою жизнь. Я всерьез собираюсь давать урок поцелуев? Что мне вообще говорить? Я уцепилась за что-то, что прозвучало бы мудро.

– Суть поцелуев в том, что это баланс между притягиванием и отпусканием.

– Чертовски философское начало, – сказал Джейк.

– Как и во всем в жизни, – продолжала я, – здесь есть напряжение, толчок. Помню, в седьмом классе я целовалась с мальчиком, который засунул язык мне в рот и тыкал им как дохлой рыбой. Вот это, – сказала я, – неудачный поцелуй.

Джейк кивнул.

– Ты ведь не так целуешься, да? – спросила я.

Он помотал головой.

– Хорошо, – сказала я. – Когда целуешь кого-то, нужно помнить, что одновременно берешь и даешь. Прикосновение. Отстранение. Мало выписывать языком восьмерки. Ведь прикосновения отражают эмоции.

– Ты действительно всерьез об этом думала.

– Я никогда об этом не думала. Но, похоже, из меня недурной ученый.

И опять он скользит взглядом по моему лицу.

– И нельзя останавливаться на чем-то одном, – добавила я. – Нужно исследовать. – Его пристальный взгляд скользнул к моим губам.

– От губ к шее подруги?

– Всё. Ее шею. Ее горло. Ее ключицы. – Я сделала паузу. – И используй зубы.

– Хочешь, чтобы я ее укусил?

– Я имела в виду, для контраста. Губы – мягкие, зубы – твердые.

Я так и видела, как в голове у него крутятся шестеренки.

Идем дальше.

– О’кей, руки. Что с ними?

– На грудь? – Он пожал плечами, словно зная, что ответ неправильный.

– Неверно! Куда угодно, но не туда! Шея. Затылок. Волосы. Или середина спины. Но не хватай за грудь. Это право еще надо заработать.

Он сделал себе зарубку на натренированную Гарвардом память. А после положил руки – одну за другой – мне на бедра.

– Про бедра я ничего не говорила, – сказала я, просто чтобы его пожурить.

Он склонил голову набок:

– Я пока тебя не целую.

– Блиц-опрос! – сказала я тогда. – Когда поцелуй слишком долгий?

Он поднял щенячьи глаза к потолку и действительно задумался.

– Тридцать минут?

– Неправильно! Поцелуй не бывает слишком долгим.

– Но со временем она может захотеть перейти к другим вещам.

– Если все сделаешь правильно, определенно захочет.

– Не хочу ее разочаровывать.

– Разочарование бывает полезно! В разумных пределах.

Самый странный разговор на свете. Мы говорили о некоторой гипотетической женщине в третьем лице, зная,

что на самом деле говорим обо мне. Или, по крайней мере, о той мне, какой я буду через несколько минут. И это я советовала ему не спешить, тянуть время. И исследовать. И кусать. И что хуже: мой голос говорил, но мое тело слушало. И очень, очень даже внимало. И к тому же оказывалось отличным учеником.

Каким-то образом и без того небольшое расстояние между нами исчезло. Джейк был всего в нескольких дюймах от меня. Я чувствовала тепло его тела и слабое движение воздуха от его дыхания.

– Разочарование подразумевает желание, – сказала я, стараясь соблюдать учительский тон. – А желать всегда лучше, чем иметь.

– Всегда?

Неприятно сообщать ему горькую правду.

– Всегда.

– Похоже на пытку.

– Нет, нет, нет, – поправила я. – Пытка – это желание без надежды. Желание с надеждой – предвкушение.

Он не спускал глаз с моих губ.

– Так поцелуи – это предвкушение?

Я кивнула, мучительно сознавая его близость. Футболка на нем была застиранная. Пахло от него мылом и мятой.

– Поцелуи – предвкушение чистой воды.

– А что тогда предвкушение поцелуев?

Но мой говорящий голос понемногу поддавался моему слушающему телу. Ощущения вытесняли рассудок. От его пристального взгляда у меня подкашивались ноги. И в голове было слишком пусто, чтобы сформулировать ответ.

– Мне еще много есть что сказать, – произнесла я, – но, похоже, я не могу вспомнить, что именно.

– И я тоже.

Повисла тишина, и в ней мы пересекли черту, за которую способны зайти слова. Вот оно: после всех оттягиваний предвкушение уступило еще большему предвкушению.

Джейк наклонился, его губы были уже меньше чем в дюйме от моих, но в тот момент, когда я ожидала, что он сделает следующий шаг и поцелует меня, он замер, точно пытался остановить мгновение, насладиться им. Я чувствовала, что на грани, чувствовала у себя на губах его дыхание, отдававшее мятной зубной пастой. А потом он положил руку мне сзади на шею и прижался губами к моим. И они были такими теплыми, твердыми и уверенными, как я могла бы догадаться. Как выяснилось, он отлично умел следовать инструкциям. Он прижался и отстранился. Он провел языком по моим губам и отступил. Он притянул и ослабил хватку. Во всем был роскошный ритм, словно тебя качает на океанских волнах.

– Боже ты мой, – произнесла я. – Ты действительно отличник.

– Я же говорил. Кстати, я хотел сделать это с той секунды, как тебя увидел. Хотел просто подойти к тебе и сделать именно это.

– То есть пока я шла к алтарю? Где собиралась обвенчаться?

Он кивнул.

– Довольно неловко получилось бы. – Я улыбнулась.

Но он был совершенно серьезен.

– Я всегда жалел, что не сделал этого.

– Ты слишком молод, чтобы о чем-либо сожалеть.

– Уж поверь. Не так и молод.