Счастье из чужой вселенной

Максимова Анна

— Если ты, мальчишка, надеешься, что я сожалею о своём выборе, то зря, — дерзко вскинув голову, отозвался приговорённый, глядя прямо на правителя. — Мне лишь жаль, что я не увижу торжество справедливости. Как падёт презренная Федерация, как ты слетишь с трона, которого не заслуживаешь.

При этих словах забитый эрами под завязку зал возмущённо загудел. Источники информации, утверждающие, будто хвостатые могут иметь какой угодно цвет глаз и полосок в волосах, не лгали. От обилия цветастых инопланетян пестрело в глазах. Нереальное зрелище. Наверное, мало кто из живущих на территории Федерации видел столько эров сразу.

— Но сильнее

всего я сожалею, что был плохим отцом, — продолжал ист Кейролис.

На этих словах я краем глаза уловила, как дёрнулся Айлир и напрягся его брат.

— У меня родилось двое сыновей, и оба они выросли ничтожествами и предателями, — вещал осуждённый, брезгливо скривившись, — не подчиняющимися родовой субординации, и мне стыдно, что я породил их на свет.

Айлир изо всех сил стиснул кулаки, взгляд казался невидящим и застывшим. Мужчина прерывисто дышал, а его хвост неосознанно обвился вокруг моей ноги и сжал конечность так, что я охнула от боли. В любой другой ситуации я бы возмутилась таким произволом и потребовала свободы, но сейчас лишь терпеливо вздохнула.

После того, как мерзости перестали выплёскиваться изо рта эра, к нему направились трое соплеменников в форме личной гвардии Императора, или как там это правильно называется? Двое встали по бокам от осуждённого, зорко отслеживая любую попытку воспротивиться казни, третий достал непонятную ёмкость с содержимым ярко-жёлтого цвета. Прислонил её широким концом к шее иста Кейролиса, в гробовой тишине было слышно слабое шипение, с которым яд проникал в тело эра.

После все исполнители строевым шагом скрылись из зала. С минуту смертник стоял, не шевелясь, испепеляя собственных детей ненавидящим, безумным взглядом, после чего его тело начали скручивать судороги. Глаза широко распахнулись, рот открылся в попытке закричать, но послышался лишь задушенный хрип. Затем мужчина сначала рухнул на колени, а следом распластался на полу. Ещё пару раз выгнулся в предсмертной агонии и затих в невероятной изломанной позе и искажённым страданием лицом.

Это было жуткое зрелище. Не скоро я смогу забыть это ужас, свидетелем которому пришлось стать. Но тяжелее всего было смотреть на белого, как лист бумаги, Айлира. Хвостатый застыл статуей и, казалось, даже дышать перестал. Только крупная дрожь, сотрясающая его, говорила, что рядом живой мужчина, а не бездушный манекен.

Мне казалось, будто я на физическом уровне ощущаю его боль, но как помочь, я просто не знала. Все слова в этой ситуации будут пустыми. Его отец был чудовищем, но большую часть жизни Айлир любил его, чуть ли не преклонялся ему. И даже после всего тот был красноглазому по-своему дорог. Оттого и так невыносимо было сейчас ему.

Император, к которому я заочно прониклась неприязнью из-за жестокого требования о присутствии сыновей предателя, вещал какую-то напыщенную чушь. Что-то о том, что так будет с каждым, о важности преданности и любви к родине. Ну и, конечно же, о несокрушимости Империи. В общем, нового или интересного ничего. Да и внимание моё было сосредоточено на Айлире. Даже когда Ихтарон дал добро расходиться, эр продолжал стоять и смотреть на скрюченное тело, недавно бывшее его родственником.

— Айлир, — позвала тихо, касаясь плеча.

Эр не отреагировал, продолжая стоять, будто неживой. Не зная, как быть и чем хоть немного помочь, решилась на форменное безумие. Не говоря ни слова больше, просто обняла напряжённое тело, несколько мгновений он не шевелился, после чего повернулся ко мне лицом и так стиснул в объятиях, что даже мои рёбра чуть хрустнули. Айлир прижался ко мне всем телом. Обвил руками и хвостом, зарывшись носом

в мои волосы. Он цеплялся за меня так, словно я была его последним шансом выжить, той самой соломинкой, за которую держится утопающий. Внезапно мне стало так обидно, больно за него, что пришлось закусить губу, чтобы сдержать позорный всхлип. Может, хвостатый и гад, но такого он не заслуживает!

— Я не хочу мешать, но нам надо лететь домой, — послышался хриплый голос брата Айлира.

Тяжело вздохнув, Айлир с видимым усилием отстранился, посмотрел печально и шепнул одними губами:

— Прости, — после перевёл взгляд на Мейна, своего брата, и кивнул утвердительно.

Красноволосые братья оба были ощутимо подавлены, но старались идти, гордо расправив плечи. Красивые лица напоминали бесстрастные маски, не выражающие никаких эмоций. Окружающие эры косились на братьев с любопытством, тихо перешёптываясь между собой. Это был тот редкий случай, когда меня почти не замечали, так как для сплетен были более интересные объекты. И впервые я была этому не рада. Я чувствовала, как их нервируют окружающие с их взглядами и шепотками, тогда как я была привыкшей, и мне, скорее всего, было бы совершенно плевать, ведь я всю эту толпу вижу в первый и последний раз в жизни.

Лишь когда мы забрались в летающий шар, который был самым распространённым транспортом у эров, оба моих спутника облегчённо выдохнули.

***

Это было дико странно — бродить по родному дому Айлира. По прибытии на планету мы сразу из космопорта отправились на суд, и лишь после — в родовую обитель хвостатого. Дом, по моим чисто федеральным и по большей части земным вкусам, выглядел несколько безумно. Он был шаром из множества маленьких шариков. Здесь, если верить тому, что я знала про эту расу и их быт, подобное жильё считалось признаком достатка. Да и оброненные вскользь фразы окружающих наталкивали на интересные мысли.

Было очевидно: Айлир не из бедной семьи, но сколь богатым и древним был их род, раз судить взялся сам Император? Очевидно, папаша хвостатого был непростой птицей. И мне оставалось лишь гадать, кем же был ист Кейролис в обществе эров. Красноглазый не желал просвещать меня, увиливая от вопросов. Как он выражался, это не важно и вообще вечером нам обратно в Федерацию возвращаться.

Меня разместили в роскошной комнате, там были все условия для жизни. Но сидеть в четырёх стенах, если это применимо к круглому помещению, мне не хотелось. Поэтому я и бродила по особняку, изучая виды из окна, особенности архитектуры и мебельные изыски хвостатых. Моё внимание привлекла галографическая картина, на которой была изображена прекрасная розововолосая эриса. Сейчас никого не удивишь «живыми» картинами — изображениями, которые двигались на подобии мини-видео, но такой реалистичности я ещё не встречала. Ни единой помарки! Казалось, будто девушка в любой момент выйдет за границы тонкой резной рамы. Но она продолжала набор движений, заканчивающихся на клыкастой, но очень доброй улыбке.

— Это наша мама, — раздался мужской голос, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Позади меня стоял Мейн и с неприкрытой тоской смотрел на изображение. Я не знала этого эра, успела лишь вынести из короткого диалога, что теперь он глава рода, а так же владелец всего, что когда-то принадлежало их с Айлиром отцу. По сути, пусть это и родной дом хвостатого, но мы здесь на одинаковых птичьих правах гостей. Правда, эр своего брата любил и верил ему. И меня старался убедить, чтобы я чувствовала тут себя как дома. Но сейчас мне было не по себе. Вдруг этому эру не понравится, что посторонняя девица бродит по его собственности?