Счастье из чужой вселенной

Максимова Анна

— Ева-Ева, — протянул Гребл, — по-моему, это очевидно. Удивляюсь, что ты с твоим умом сама ещё не поняла. Хотя, излишняя эмоциональность затмевает твой рассудок. Ничего. Я это исправлю.

Я окончательно потеряла нить разговора. О чём толкует этот сумасшедший?

— Моя неосмотрительность двадцать восемь лет назад дала тебе жизнь, — произнёс лимин, и каждое слово, словно неподъёмный камень, падало в пространство.

— Нет, — замотала я головой, отрицая саму вероятность подобного.

— Да, Ева, я —

твой отец, — прозвучал приговор. — Всё, что в тебе есть от лиминов, моё.

Меня затошнило. Это не может быть правдой! Просто не может. Я не хочу. Но, увы, что-то внутри шептало: он не врёт.

— И поэтому ты надо мной издевался? — закричала я, не контролируя подступающую истерику. — Хотел превратить в чудовище?

— Глупая ты, — вздохнул мужчина. — Я хотел сделать тебя совершенной. Оружием. Дать возможность отомстить за все унижения этому миру. Избавить от слабостей и сомнений. И боль — не большая цена за такие возможности.

— А ты меня спросил? — задохнулась я. — Спросил, надо ли мне это? Нет, ты мне не отец. Родители любят своих детей, а не бросают у порога детдома! Так что я — сирота, и всегда ею была.

Хотелось плакать. Я просто не знала, как жить с такой правдой. Как вынести осознание родства с чудовищем?

— Такая же, как мать, — скривился Гребл. — Эмма тоже обвиняла меня в жестокости, хотела оставить тебя себе. Пришлось избавиться от неё.

Эти слова оказались словно контрольный в голову. Воздуха стало отчаянно не хватать. Меня накрыло убийственный осознанием — моя жизнь могла быть иной. Без постоянных издевательств со стороны окружающих, без вечной борьбы за место под солнцем. Могло не быть этой тоски и бесконечного одиночества. У меня могла быть мама. Она любила бы меня, она хотела остаться со мной. И всего этого Гребл лишил меня во имя своих двинутых целей. Он изуродовал мою жизнь, убил мою мать и жаждет разрушить то, что ещё осталось. Не позволю! Ненавижу!

— Ты монстр, — прошептала я. — Чудовище. Никогда не прощу тебе всего, что ты сотворил. И ты ошибаешься. Я не столь бесхарактерна, как тебе хотелось бы.

А потом я нажала на кнопку. Тихое жужжание, и с воплем Гребл повалился на пол, парализованный. Странное дело, недавно я не могла найти сил даже парализатором воспользоваться, сейчас мне хотелось его убить. И лишь остатки здравого смысла заставили оставить ему жизнь. Он нужен властям живым, чтобы остановить ненавистный вирус, достать из его головы формулу вакцины.

Внутри всё словно заледенело. Я будто выпала из времени и пространства. Не сразу осознала, что Айлир рядом и безуспешно пытается добиться от меня хоть какой-то реакции. Оглянулась на дверь, она была вся изуродована. Похоже, иначе внутрь было не попасть.

Сам факт родства с Греблом заставлял меня чувствовать себя чудовищем. Намного большим уродом, чем привыкла. И Айлир не должен марать об меня руки.

— Не трогай меня, — прохрипела я. — Я урод. Я его дочь.

— Что? — не понял эр.

— Айлир, Гребл — мой отец, — всхлипнула в отчаянии.

Затем коротко, заикаясь и давясь слезами, рассказала ему всё, не скрывая ни единой детали. Смотрела в его глаза и ждала, когда же там появится закономерное

отвращение. Однако, ничего подобного там не было.

— Ева, не мне осуждать кого-то за родственников, — мягко улыбнулся хвостатый. — Мой папаша тоже подарком не был. Но знаешь, если наши отцы были психами, это не значит, что мы должны отвечать за их грехи. Не взваливай на себя чужую вину.

— Неужели тебе не противно находиться рядом со мной? — вполне искренне удивилась я.

— Дура ты, Ева, — изумился Айлир, а потом, глядя мне в глаза, серьёзно произнёс. — Я люблю тебя, и плевать я хотел на всё остальное. И тебе советую выкинуть всякую чушь из головы.

Поцелуй выбил у меня землю из-под ног. Из глубин души начало подниматься тепло счастья, изгоняющее горе и отчаяние. Может, Айлир прав и мне не стоит так нервничать из-за родства с этим уродом? Ведь только мне решать, как жить и кем быть. А уподобляться Греблу я не собираюсь. Ни за что. Я хочу просто жить и быть счастливой. Мне не нужны власть и несметные богатства. Моё счастье сейчас обнимает меня, заставляя моё сердце биться быстрее одним своим присутствием.

— Я люблю тебя, Айлир, — слова сами сорвались с языка, шли откуда-то из глубин души.

Наградой мне стали сияющие глаза, полные любви. И мне больше не было страшно. Я верила в нас и наше совместное счастливое будущее.

АЙЛИР

По моим ощущениям, я потерял несколько лет жизни из-за «общения» с Греблом и его шавками. Как и Ева, я пришёл в ужас от мысли, что этот гадёныш снова улизнёт. План действий был прост и не предполагал особых накладок. Нейтрализатор — сила, и я не думал, что могут возникнуть особые проблемы. Увы, как оно и бывает, имела место неприятная неожиданность. К тому моменту, когда я разобрался с прихвостнями лимина, обнаружил, что дверь в комнату, где находятся урод и Ева, закрыта намертво. И никакие манипуляции на галамониторе не помогали. Значит, её как-то заблокировали изнутри, и сделать это мог только Гребл.

Стало страшно. Я боялся за Еву безумно, оттого и искал все возможные способы проникнуть внутрь. Нейтрализатор оказался бесполезен. Странно это. Лучи бластера отражались от металлической поверхности. Я чуть сам себя не подстрелил, прежде чем понял, что они не наносят никакого вреда двери. В итоге пришлось потратить прилично времени на поиски решения этой проблемы. Плазменный резак хорошо себя показал.

Когда я, наконец, попал в помещение, всё уже было кончено. Гребл валялся на полу, парализованный, а Ева стояла неподалёку и была явно не в себе. И опять я испугался за любимую. Что с ней? Еле-еле растормошил её, и, как только добился хоть какой-то реакции, отчаянная боль в глазах девушки ножом полоснула по сердцу.

Слова Евы сначала повергли в ступор, а потом даже немного рассердили. Да как она может думать такую чушь? Плевать я хотел на то, чья она дочь! Но раздражение быстро улеглось, сменившись искренним сочувствием и переживанием за моральное состояние девушки. Своего отца я почти боготворил всю жизнь, и было больно разочаровываться. А ещё присутствовала толика стыда за его поступки. Ева и вовсе, похоже, решила взвалить на себя все грехи Гребла. Но это не правильно! Она совсем другая. Я знаю её, чувствую сердцем. И я рад, что в итоге смог убедить её не думать глупостей.