Счастье, которое остается. Куда нас ведут семейные расстановки
Шрифт:
Тогда где мы становимся искренними? Внутри себя или снаружи? Или внутри чего-то, что охватывает нас обоих?
Становясь близкими друг с другом, мы одновременно становимся близкими с чем-то еще, но при этом сохраняем дистанцию. Потому что это другое остается за пределами нас. Поэтому мы одновременно и близки, и все-таки не близки. Но мы близки не снаружи. Мы становимся близкими друг другу в чем-то, что охватывает нас. То есть мы близки друг другу в чем-то большем, и это дает нам уверенность в нашей близости и искренности.
Что же тогда происходит с нами, когда
Счастливые дети
Что делает детей счастливыми?
Дети счастливы, когда их счастливые родители смотрят на них. Не один, а оба родителя. Когда оба родителя, глядя на ребенка, счастливы? Когда они уважают, любят и с радостью принимают в ребенке то, что есть в нем от партнера, мужчины или женщины.
Мы много говорим о любви. Но как любовь проявляется наилучшим образом? Когда я рад своему партнеру, именно такому, какой он есть. И когда я рад своему ребенку, именно такому, какой он есть.
И происходит тогда, когда родители вдруг начинают воспринимать ту власть, которой они располагают в отношении ребенка, как поручение. Не как собственную власть, а как власть на какое-то время во благо ребенка. Это, прежде всего, касается матерей, так как они познают эту власть очень глубоко, потому что долгое время живут в симбиозе с ребенком.
Некоторое время назад я был на одном курсе, где присутствовала женщина с пятимесячным ребенком, которого она кормила грудью. Она сидела рядом со мной. Я сказал ей: «Смотри шире, за границы своего ребенка, на что-то, что находится далеко за ним». Она посмотрела за него. Вдруг ребенок глубоко вздохнул и улыбнулся мне. Он стал счастливым.
Итак, если родители смотрят на детей в контексте, выходящем за рамки личного, все они становятся более свободными — как родители, так и ребенок. Тогда они могут более свободно выполнять свое предназначением, радоваться ему, и таким образом они отпускают друг друга так далеко, насколько это необходимо.
Что это за даль, в которую посмотрела женщина? Это собственная судьба каждого их них: ее и ее ребенка. Это даже что-то еще за пределами судьбы. Это что-то, что остается для нас скрытым. Перед этим мы остаемся смиренными, и, несмотря на это, мы знаем, что Оно особым образом ведет и несет нас.
Как помочь трудным детям
Самые большие проблемы для детей создает их представление, что они могут или имеют право взять что-то на себя за своих родителей или предков. Это приводит к бесконечным проблемам для детей. А также определенным образом и для родителей тоже. Для того чтобы понять это, нужно кое-что знать о различиях между разными видами совести.
Мы чувствуем нашу личную совесть как чистую и как нечистую или как невиновность и как вину. Многие люди думают,
Если ребенок отступает от этого, или если мы отступаем от этого, то у нас появляется страх потерять право на принадлежность. Мы ощущаем этот страх как нечистую совесть. То есть нечистая совесть означает: я боюсь, что я потерял свое право на принадлежность.
Мы по-разному чувствуем чистую и нечистую совесть в разных группах. Мы даже чувствуем ее по-разному по отношению к разным людям. Например, в отношении отца у нас другая совесть, чем в отношении матери, а в профессии наша совесть отличается от нашей совести дома. То есть совесть постоянно изменяется, так как наше восприятие отличается от группы к группе и от человека к человеку, потому что в зависимости от группы и от человека нам приходится делать разные вещи для того, чтобы иметь право на принадлежность.
Совесть помогает нам отличать тех, кто принадлежит к нам, от тех, кто к нам не принадлежит. Привязывая нас к нашей семье, совесть отделяет нас от других групп и людей, и она требует от нас отделиться от них. Поэтому часто, когда мы следуем голосу нашей совести, мы испытываем отрицательные или даже враждебные чувства в отношении других людей и групп. Это отвержение связано с потребностью в принадлежности, и оно имеет мало отношения или вообще не имеет никакого отношения к вопросам добра и зла.
Итак, это одна совесть — личная совесть, та, которую мы ощущаем. С помощью этой совести мы делаем различия между добром и злом, но всегда относительно какой-то определенной группы.
Но есть еще другая, скрытая, архаичная, коллективная совесть. Эта совесть следует другим принципам, чем та совесть, которую мы чувствуем. Это совесть всей группы. Эта совесть следит за тем, чтобы в семье все подчинялись определенным порядкам, важным для выживания и сплоченности группы.
Первое правило, относящееся к этим порядкам, состоит в том, что каждый, кто принадлежит к системе, имеет равное право на принадлежность. Но под влиянием личной совести, которую мы чувствуем, мы иногда исключаем из семьи некоторых ее членов. Например, тех, кого мы считаем плохими, а также тех, кого мы боимся. Мы исключаем их, потому что считаем, что они для нас опасны.
Но эта другая, скрытая совесть не принимает то, что мы делаем с чистой личной совестью. Она не терпит, когда кого-то исключают. И, если это происходит, тогда кто-то, рожденный позже, под воздействием этой скрытой совести обрекается на то, чтобы бессознательно копировать жизнь исключенного и замещать его. Эту бессознательную связь с исключенным человеком я называю переплетением.