Счастье любить тебя

Корвин Анна

С этой мыслью я подошла к дому, одновременно соображая, что сделать сегодня на ужин – и, уже доставая ключи, поняла, что что-то изменилось. Обычно, когда я возвращалась – часов в семь, восемь – дом стоял тихий и пустой. Сейчас же во всех окнах горел свет, а ступив на порог, я обнаружила в гостиной компанию человек на пятнадцать: девушки, парни, и среди них Егор. Стол был уставлен мисками салата, закусками, бокалами и бутылками. Одни пили и угощались, другие готовили еду, хлопоча у плиты. Двери на лужайку были распахнуты, часть народу с бокалами в руках курила на улице. Двое отщепенцев на диване резались в приставку. Битком набитые рюкзаки, сваленные в углу в кучу, намекнули мне, что дети путешествуют бэкпекерами.

– Э-э-э… привет, –

появляясь на пороге, сказала я.

Молодежь поздоровалась со мной вразнобой, но весело и с энтузиазмом. Откуда-то из гущи людей вынырнул Егор и принялся двигать меня к столу, крича всем, что это вот Кира, подруга Марины, и она (то есть я) сейчас здесь живет.

– Привет, Кира! – нестройно заорали все.

– То есть вы вместе живете? – уточнил кто-то, и в ответ раздался смех.

Я говорила, что неуютно чувствую себя в больших компаниях – но, вероятно, это зависит от компании. С этими ребятами, пусть они и были моложе меня лет на пятнадцать – семнадцать, мне было на удивление легко – может, в каком-то отношении даже проще, чем иной раз с моими друзьями. В обществе ровесников, в том числе давних и близких друзей, я не всегда могла поддержать разговор – у большинства моих подруг были дети, а у меня их не было, поэтому беседы о детских садах и школах, да кто где какой купил комбинезон, навевали на меня смертельную скуку. Здесь же речи ни о чем таком не шло, и пусть все они принадлежали к другому поколению, я, поразительным образом, не чувствовала себя чужой. Они разговаривали о работе, путешествиях, сериалах, фильмах, и мне было что сказать по каждой из этих тем. Они не уделяли мне пристального внимания (от чего мне было бы неловко) и не игнорировали меня (что заставило бы меня чувствовать себя одинокой). Если хотела, я могла вступить в разговор, и меня слушали и поддерживали, если хотела – молчала, наслаждаясь вином и закусками, витая в своих мыслях и краем уха улавливая обрывки беседы.

Они мне понравились – умные, хорошо воспитанные, интересные мальчики и милые девчонки, ничего общего не имевшие с теми холеными красотками, которых Егор до сих пор сюда приводил. Они напоминали мне меня в юности: просто, удобно одетые, почти без косметики, начитанные, с грамотной речью, живо интересующиеся миром вокруг. Они не кидали на меня враждебных взглядов, как те стервозы. Для них и их приятелей я была такой же полноправной частью компании, как Егор. Ко мне не следовало относиться по-особенному из-за того, что я старше, или по каким-то иным причинам. Мы довольно мило болтали со всей компанией, и мне понравилось, что обязанности они делили поровну: готовили и подавали на стол и девушки, и парни. Один из ребят, что стоял у плиты, еще и хвастался своим умением готовить.

Они сделали отличную пасту с морепродуктами и запеченную утку – за день я проголодалась и со всей душой отдала им должное. Рядом со мной уселся юный (наверное, чуть за двадцать) рыжий конопатый Денис и весь вечер с энтузиазмом ухаживал за мной, что изрядно меня смешило. Подливал мне вина, менял тарелки, чуть ли не каждую секунду спрашивал, не хочу ли я чего-нибудь еще – в общем, показал себя настоящим джентльменом.

После ужина решили поиграть. Я ожидала чего угодно: карты, «бутылочка», «Уно»… Но дети выбрали «Скраббл»! Поскольку в «Скраббле» до четырех игроков, разбились на команды. Мне достались Денис, Егор и одна из девушек. Я редактор и работаю со словами, это моя профессия, поэтому, наверное, победа была не слишком честной – мы разбили противников в пух и прах.

– Кира крутая! – прыгая и обнимая меня за плечи, кричал Денис. – Кира крутая!

Я засмеялась, и мы с Егором и девушкой (Лида ее звали) дали друг другу «пять».

Время было заполночь. Поднявшись после долгого сидения за игрой, я поняла, что пора бы мне и в кроватку. Молодежь собиралась еще перед сном немного пройтись. Я пожелала всем приятной прогулки и ушла к себе. Приняла душ, привела себя в порядок и, едва рухнув на постель, отрубилась.

Мне

снилось: я в объятиях Майка. Моя голова покоится у его груди, и я слушаю, как бьется его сердце. Когда-то это были самые счастливые мгновения моей жизни, и это было так сладко, сладко до боли, что я едва не заплакала, когда поняла, что сплю и отчаянно не хочу просыпаться. Но сон нельзя удержать, как ни старайся: навсегда мы засыпаем лишь один раз.

Ловя ускользающие мгновения безмятежного счастья, пока меня настигал неотвратимый день, я наконец выплыла из забытья и поняла, что на самом деле мне это не снится. Я действительно сплю в крепких и теплых объятьях мужчины – только рядом со мной не Майк, а Егор.

Глава 3

Тогда

– Да нет, не может быть, – снова и снова повторяла я. – Как такое возможно? Ты же вообще меня не замечал!

– Да я сто раз делал к тебе подходы! Но ты же вообще не реагировала!

Мы с Майком не раз возвращались к этому спору. Я никак не могла поверить: правда, что ли, я ему все это время нравилась? Все пять лет, что я безнадежно страдала по нему, он тоже смотрел на меня и даже пытался подступиться ко мне, но…

– Ты всегда была такая.. вся в себе, – сказал Майк. – Я пытался и так, и сяк, но ты ни разу не улыбнулась, ни разу на меня даже толком не взглянула.

Да потому, что у меня сердце готово было разорваться, подумала я. Как мне даже мысль могла взбрести в голову, что по мне вздыхает самый популярный парень на потоке?

– Ну а потом… – Майк пожал плечами. – Я посмотрел на тех, с кем ты встречалась, и решил, что, видимо, я просто не твой тип.

– Мой, – уверила я его. – Все это время я по тебе с ума сходила.

Он поцеловал меня, и я улетела на небеса.

В тот вечер я ушла из парка с Майком, не дождавшись Васи и не попрощавшись с ним. Мы стали встречаться, а через две недели я уже жила у него.

В народе говорят: «Не по хорошу мил, а по милу хорош». Мне приходилось слышать, что быт разрушает романтику, но у меня с Майком все было не так. Все пять лет, что безнадежно мечтала о нем, время от времени я пыталась себе представить, каково это – жить с ним, говорить с ним, видеть его каждый день. Узнавать, каков он, когда в дурном настроении, и когда – в хорошем, как ссорится и как предпочитает мириться. Какие фильмы и какую музыку любит, что у него за любимая еда. Неряшка он или чистюля, «сова» или «жаворонок».

После многих лет бесплодных мечтаний жить с ним было для меня что пиршество для голодного. Я узнала, конечно, что он совсем не тот идеальный Майк, каким мне издалека казался, но он был мой Майк, и я любила в нем каждое несовершенство. Я узнала, что по утрам он всегда не в настроении (впрочем, как и я – в этом мы были похожи), и пока он не позавтракает, к нему лучше не подходить. Он терпеть не мог кругов от посуды и остатков еды, поэтому я всегда следила за тем, чтобы под рукой были подставки под бокалы и чашки, а еда всегда была свежая. Ему нравилась хорошо выглаженная чистая одежда, и я радовалась, когда он замечал мои старания угодить ему.

Я была совсем юной, и мне, конечно, приходилось слышать про пресловутое «женское счастье», но лишь теперь, на собственном опыте, я узнала, что это такое. Быть для любимого вдохновением, отдыхом и радостью, дарить ему наслаждение, уметь успокоить его и вызвать улыбку на его лице. Я изучала привычки Майка, училась готовить его любимые блюда, не беспокоить его, когда он не в духе – и в то же время понимать, когда, напротив, надо отвлечь и развлечь его.

Временами в обращенном на меня взгляде, в улыбке, я ловила отблеск легчайшего, почти неуловимого удивления, как и в те редкие моменты, когда он обращался ко мне в учебные времена. Будто какой-то частице его было невдомек, почему он влюбился в меня, что мы делаем вместе?.. Но я радовала и веселила его, а мне не нужно было большего, чем делать его счастливым.