Счастье на ладони. Душевные истории о самом важном
Шрифт:
– Так, перестали ругаться! Головка идет! – акушерка приготовилась принимать дитя.
Услышав, что момент близок, Денис внезапно напрягся и тут же обмяк, распластавшись на полу родовой. Руку его при этом Анечка не выпустила.
– Что ж за мужик пошел жидкий! – сказала акушерка, одним движением подняв Дениса на ноги за шиворот.
Едва открыв глаза, Денис услышал, как закричала жена, и снова упал. Процедура падений и подъемов повторялась еще четырежды, после чего врачи решили вывести (читай вынести) его в коридор. Жена
– Родились ручки!
Денис снова оказался на полу, раскинув руки и выкатив язык. Поднимать его взялся врач, так как акушерка направляла малыша. Поднимаясь, Денис увидел, ОТКУДА родились головка и ручки, после чего схватил подлокотник кресла, чтобы снова не упасть. Но не рассчитал силы и вырвал его «с мясом» – болтами и гвоздями. Пытаясь поставить кусок кресла назад, Денис неловко развернулся и со всей силы огрел деревяшкой по голове акушерку, которая принимала ребенка. От ужаса и испуга Денис снова рухнул. Пока счастливого папашу поднимали, малыш родился, а раненая акушерка, помня про условия договора, повернулась к Денису с ножницами и петлей от пуповины, которую «счастливчику» предстояло перерезать.
– Ну что, папаша, давай бери ножницы! Режь!
Увидев в ее руках пульсирующий голубоватый шланг, Денис вспомнил все фантастические фильмы и ужастики, которые смотрел в детстве. Избыток впечатлений и воспоминаний подкатил к горлу… и вышел наружу, облив содержимым его желудка всех и все вокруг!
После этого он снова прогревал собой холодный кафель родовой. Но никто не стал поднимать его, переключившись на свою работу.
Момент выписки Денис помнил плохо. Первые месяцы после родов – тоже. Мало спал, скудно ел, путался под ногами у жены и тещи, которые не подпускали его к ребенку и вообще относились к нему как к мусору за его малодушие во время ответственного момента – во время родов любимой жены.
Прошло три месяца. Аня решила, что восстановилась после родов и пора обрадовать мужа вечером вдвоем. Мама дала им пару часов, забрав к себе внучку.
Анечка приготовила шикарный ужин, надела потрясающее белье и села ждать.
Денис пришел вечером. Отказался от некогда любимой отбивной, так как она напомнила ему пуповину (больше мясо он никогда в жизни не ел). А потом отказался и от жены со словами:
– Я видел, откуда Машенька появилась! Там теперь у тебя тоннель размером с ведро! Я не хочу!
– Ты с ума сошел! Я восстановилась полностью. И ТАМ тоже!
– Ну нет! Я все видел! Проверять не буду…
Спустя полгода они расстались. А еще через полгода, после курса консультаций психолога, Денис вернулся домой к жене и ребенку. На второго малыша они так и не решились.
Фикус
–
– Кактус предназначен для целомудрия, а фикус – для зачатия. В чем соль?
– Соль в спаленку нельзя, иначе быть скандалам. Ты лучше сахарку под подушку присыпь.
– Ага, а еще топор под матрас.
– Не-е, топор – опасно, а вот если б у нас ружжо было…
– А еще лучше – автомат.
– Ты откудова это взяла? Это по-новому или по-старому?
– По-настоящему.
– И что, у кого-то сладилось?
– Ты про что?
– Про зачатие.
– Бабуль, я с твоими приметами только от святого духа залететь могу. Какой нафиг фикус? Я ж не замужем.
– Э-э, в том-то и беда твоя, что ты бесконечным выбором занялась. А у нас как было. Пришел мой будущий супруг к моему батьке, а он на крылечке трубку раскуривает. Сел, значит, Платон рядышком, махорочку из кармана – шарсь! И моему отцу предлагает. Батька глазенками черными на него зырьк, усом махровым поводил – поводил и спрашивает: «Зачем явился?»
А Платон ему:
– У нас купец, у вас товар.
А батька:
– И кого за кого ж ты сватать пришел? Неужто Зойку за Ваську?
– Не, – говорит Платон, – за себя.
Батька подумал-подумал и затянулся, но надо бы сказать, что махорку ту, что ухажер принес, в руки не взял. Сидит, значит, курит, из-под кепки на курей гулящих зыркает. А Платончик переживает. Если ж откажут, то свадьбы не бывать. Ой, а Платон был первым красавцем на деревне! Все девки за им ухлестывали. Каждая перед им юбкой натрясывает – это когда пред баяном пляски устраивали – каждая губы свеклиной мажет, бровь – угольком, передок мылом хозяйским…
– Бабуль!
– А, ну да. Значит, все своими выпуклостями потрясли, а он возьми и выбери меня.
– А ты что, плоская была?
– Я? С чего это? В нашем роде все как на подбор. Груди – во! Жо…
– Баб, ну хватит уже.
– Молчу, молчу… Так вот. Приду, говорит, свататься. Когда твоего батьку в хате застать? А я ему хи-хи да ха-ха, батька мой ни в жись благословения отцовского не даст.
– Давай опустим подробности. Я их уже раз сто слышала. Мне твоя свадьба ночами снится.
– Если б сто, то стала бы ученой, а ты все ждешь прЫнца на вкусном коне.
– Чего? Как это?
– А что? Конь – это такая живность.
– Ой, ладно, все. Помню я ваши традиции, обряды. Так что там у вас со свадьбой-то?
– А ничего. Ты, говоришь, во сне видала, а я до сих ее не помню.
– Как это?
– А вот так. То ли была, то ли привиделася, но как только мы с моим Платошенькой бабкиной самогонки хлопнули, у меня такая круговерть в мозгу образовалась, что я … только небо звездное помню и крик утрешнего петуха.