Счастье по рецепту
Шрифт:
– Руки ей занять так, чтобы вечером силы были только до кровати доползти. И что наработала – то и поела. Тогда у нее времени на пакости не останется, - предложил Кирилл.
– Она ничего делать не умеет, - возразил Матвей. – Голодная сидела, но даже себе приготовить не могла. Полный холодильник продуктов, а она на сухомятке!
– Вот, заодно и работать руками научится, а не только передком подмахивать, - буркнул Кирилл.
– Хорошая идея, - кивнул Антонио. – Только, сбежит же. Тут кругом человеческие города, она балованная, сидеть смирно и работать не станет. Что же,
– На какой-нибудь остров её? – вопросительно заметил Антонио.
– В тайгу, к отшельникам, как Агафья, слышали же про такую? – подал голос Кирилл.
– Отшельники! – Матвей даже вскочил. – Демин, ты голова! Мой бета – Демид – как раз из отшельников. Родичи у него в Сибири живут, в самой глухомани. Я беседовал с ним не раз, он много рассказывал. У них там поселок небольшой, все родичи. Ведут натуральное хозяйство. Круглый год свежий воздух и физический труд. Вода – в речке, еда – в тайге и на грядке, встают с солнышком, ложатся с ним же. Как потопаешь, так и полопаешь. Ни телефона, ни интернета, ни электричества. До цивилизации три дня на оленях.
– На каких оленях? – оторопел Антонио. – Карибу?
– Поговорка такая, - пояснил Матвей. – Имею в виду – до ближайшего населённого пункта сотня километров, не меньше. Демид точнее скажет.
– И кому там такое счастье, как Людмила, надобно?
– Спросим у Демида. Работы там – непочатый край. Если где-то и смогут перевоспитать её, сделать нормальной, то только там.
– Так-то, идея хорошая, - поддержал Кирилл. – Тут главное, сама она оттуда не выберется, за брата не спрячется, и баклуши бить не выйдет. День-другой голодом посидит, научится и картошку копать, и зайцев ловить. Кстати, если забыли - она на Андрейку запрещающий оборот амулет надела, полагаю, ей в одной ипостаси с годик походить – самое то будет.
– Значит, окончательное решение по самке отложим на завтра, после разговора с Демидом, - решил Верховный. – Второй вопрос – альфа Усков распустил сестру, а беты твои, Матвей, не уследили за порядком.
– Брат пусть Андрейке счет откроет, в будущем пригодится мальцу.
– Я что, сам сына не обеспечу? – возмутился Кирилл.
– Речь не по «обеспечить», а о плате за ущерб. Андрей вырастет, найдет, куда деньги вложить, и наказание рублем для Ускова будет более существенное, чем порицание. С бетами своими, Матвей, сам думай. Сучка с выдумкой, да хитрая, не могли же они её круглосуточно пасти? Кроме этой у тебя там под сотню волков, уследи-ка за всеми! Не детский сад, всё-таки, - рассуждал Верховный.
– Руслан самке помог. Невольно, конечно, он-то хотел, как лучше. Но жаль его, сам себя поедом ест, что допустил такое. Хороший волк, правильный, - сказал Матвей, выжидательно глядя на Кирилла. – Наказывать? Если да, то как?
– Ты альфа, он твой бета, ты и решай. У меня к нему нет претензий, эта сука и без Руслана до меня добралась бы и придумала, как Лере насолить.
– Ладно, значит, окончательно по этому случаю договоримся завтра. Потом Сход объявлю, надо огласке придать, чтобы волки на ус мотали, - подвел итоги Верховный. – Кирилл, ты можешь идти к волчицам,
Дёмин вышел за дверь.
– Рассказывай, о поездке, со всеми подробностями, - обратился Андрей к Матвею. – Отец, присоединяйся. Слышал я, непростая поездка выдалась…
Глава 13.
Людмила вытерла пот и поудобнее перехватила грабли – Прон сказал, что вечером пойдет дождь, надо было, как можно скорее, сметать высохшее сено в стог.
Разумеется, основной запас корма для животных отшельники заготовили еще в июне-июле, но зимы тут долгие, лучше иметь лишнее, поэтому волки подкашивали и собирали подрастающую траву всё лето.
– Людк, шевелись, чего заснула?
Женщина вздрогнула и приналегла – Прон мог и без обеда оставить.
При мысли о еде в желудке забурчало – завтрак был на рассвете, а день уже приближался к полудню.
В молчании работали еще полчаса, пока последняя травинка не была подобрана, стог не очёсан и прижат тремя слегами.
– Шабаш, айда чаевать, - Прон подобрал свои вилы, не оглядываясь, зашагал в сторону домов.
Идти еще полчаса, не меньше – косили на нижнем лугу, что у реки.
После разминки в течение нескольких часов с граблями наперевес, спину ломило, ныли руки, а тут еще и затяжной подъем… Но уже наученная горьким опытом, Людмила шла, стараясь не отставать.
Во дворе она наскоро сполоснулась у рукомойника и без напоминаний метнулась в дом, к печке: подать сразу, как Прон сядет за стол.
Всего лишь отварная картошка, но, натомившись в русской печке, заправленная маслом, она исходила вкусно пахнущим паром.
Женщина поставила плошку с квашеной капустой, порезав в неё лучок, плошку с солеными огурчиками, кувшин с молоком, полкаравая хлеба, тарелку Прону и ложку.
Смахнула со столешницы крошки и крикнула:
– Все готово!
Кряжистый оборотень вошел в избу, которая сразу стала выглядеть ещё меньше и теснее, оглядел стол.
– Садись тоже.
Быстро поели, Людмила убрала со стола, перемыла миски и ложки, всё это время Прон что-то шурудил в сенях, позвякивая железом, похоже, правил литовку. Неужели, будет еще косить, а как же обещанный дождь?
И – снова на работу – дотемна.
Когда, в первые дни, Людмила принималась ныть, что устала и больше не может, ей надо отдохнуть, Прон неизменно отвечал:
– Зимой наотдыхаешься.
И оставлял без еды, если она, по его мнению, ленилась. А непривычная к работе женщина, просто ничего не успевала и не умела.
Прон и Клавдия, его жена, обстоятельно показывали и объясняли, что и как нужно делать. Два, три раза. А на четвертый требовали, чтобы она все выполнила тщательно, быстро и безошибочно.
Эти ненормальные оборотни вообще не сидели без дела. Совсем!
Если не вкалывали под открытым небом, то выполняли домашнюю работу под крышей. Даже отдых у них был весьма своеобразный: Клавдия перебирала шерсть, пряла, лущила горох, штопала, шила – в общем, руки её покоя не знали. Прон тачал или латал обувь, поправлял инструменты, мастерил что-то новое или чинил старое.