Счастье по завещанию
Шрифт:
Судьба продолжала испытывать его на прочность. Почему за все это время девчонка не могла подурнеть, растолстеть, выйти замуж? Почему она осталась все такой же хрупкой и беззащитной, словно полевой цветок, и такой же несгибаемой, способной выстоять против всех жизненных неприятностей? А ее чистота и невинность дурманили, манили и сводили герцога с ума.
Подумать только… Его Лисси! Он ее все же встретил после стольких лет. И теперь просто так отдать ее лучшему другу только потому, что его намерения честны? Да он сам был готов сдувать с нее пылинки
К сожалению, оставалось одно досадное обстоятельство — его жена. И пусть у Мелиссы Торнборн были почти такие же глаза, как у ее сестры, но она и близко так не манила Демиана. В конце концов, консуммации брака не было, и теоретически, если протянуть с этим полгода, то брак вполне можно признать недействительным, что в общем соответствовало его желанию.
А пока… Пока герцог нес полную ответственность за супругу. И он сделал то, что планировал еще до разговора с Закари. Поставив полог тишины, Демиан извлек семейный кристалл. Такие были у всех Рорков, чтобы члены рода могли в любой момент связаться друг с другом.
После его нехитрых магических комбинаций пространство засияло, и он увидел тетушку Диану. Да, жрицу пресветлых почти не тронули года. Она была столь же красива, как и несколько лет назад, когда Демиан видел ее последний раз, и столь же горда. Лишь седина чуть припорошила темные волосы, а вокруг мудрых глаз собрались морщинки.
Диана Рорк, одетая в строгий жреческий хитон, сидела за массивным столом, заваленным свитками и бумагами. Но едва увидев лицо герцога, женщина просияла:
— Демиан, мальчик мой! — улыбнулась она.
— Приветствую вас, тетя. Надеюсь, я не отвлекаю от важных спешных дел?
— Все дела этого мира — тлен, вечна лишь любовь к тем, кто нам близок, дитя мое. Что может быть важнее этого?
— Вы правы.
Диана всегда умела из хаоса бытия выделить самое ценное и значимое. У нее вообще была масса достоинств, за что ее ценили, любили, уважали и даже побаивались. И дело вовсе не в родстве с королем, а в характере и душевных качествах верховной жрицы. Мудрость ее безгранична, глаза зорки, а сердце чутко к проблемам страждущих.
— Беспокоишься о супруге? — спросила она.
— Да, — ответил герцог, и это была чистая правда. Беспокоится. По крайней мере, пока их брак существует. Кроме того, врать тетушке бесполезно. Ложь она чувствовала даже на расстоянии.
— Признаться, я озадачена твоим выбором, мальчик мой, — в некой задумчивости произнесла жрица и в упор посмотрела на него. — Более неподходящей для тебя девушки я не встречала. И дело совсем не в ее пышных формах или отменном аппетите. Этим грешат даже воспитанницы Макнайта. Да-да, я знаю и о коробках пастилы под матрасами, и о шоколаде в шкатулках с драгоценностями.
— И что же вас
Значит, как он и предполагал, его супруга не отличается миниатюрностью и в данный момент находится там, куда он ее направил. Следовательно, Мелисса Торнборн и Милисента Бьорн не могут быть одним лицом.
— Все. Девушка, несомненно, обладает рядом достоинств. Она добра, прямолинейна, обладает повышенным чувством справедливости, а так же скромна и покладиста… — начала перечислять Диана.
— Не вижу ничего плохого в этих качествах, тетя.
— Да, но лучше бы ты обратился ко мне, когда решил вдруг внезапно обзавестись семьей. Мелисса не леди. Она старается, но научить зайца быть верблюдом невозможно, дитя мое, даже если он начнет плеваться на несколько метров. Определенно, ей дали неплохое образование, но внутреннего стержня в ней нет. И порой простые незатейливые привычки берут верх.
Жрица сделала многозначительную паузу и закатила глаза, всем своим видом показывая, как ей сложно приходится.
Можно подумать, у всех леди есть этот хваленый стержень! Таких женщин во все века можно было по пальцам пересчитать. Штучный товар. Вне зависимости от сословия.
— Что-то произошло? — осторожно спросил герцог. Диана Рорк никогда не пасовала перед трудностями и, пожалуй, никогда он не видел тетку настолько растерянной.
— Ваша жена, дорогой мой племянник, сегодня ударила одну из воспитанниц, — наконец сообщила жрица.
Вот это поворот. Крутой нрав не иначе как от отца унаследован. Девчонка не робкого десятка и в обиду себя не даст.
— За дело? — прямо спросил он, и Диана опустила взгляд, чтобы не смотреть ему в глаза. — Так за что же, тетя, моя жена залепила пощечину вашей воспитаннице?
— Если бы пощечину… — грустно вздохнула та. Герцог не знал, что и думать, не признаваться же родственнице, что он сам ничего не знает о женщине, с которой связал свою судьбу перед ликами пресветлых.
— Я бы хотел знать… — начал Демиан, но Диана и сама продолжила рассказ, видимо, собравшись с духом. Очевидно, поступок Мелиссы шокировал ее.
— В общем, я вам уже говорила, что супруга ваша непосредственна и простовата. Упоминала и о ее обостренном чувстве справедливости, особенно социальной. Увидев, как одна из воспитанниц грубо отчитывает служанку, Мелисса сделала той замечание. А когда девушка проигнорировала требования герцогини, ваша жена ее ударила.
Жрица вздохнула, а затем, пока племянник не перебил, а решительность не оставила ее, быстро продолжила:
— Признаю, что служанку обидели напрасно, но сам факт драки, Демиан, возмутителен!
— Тетя! Вы не моги бы пояснить, как именно Мелисса ударила девушку, — настаивал герцог, изо всех сил старясь не засмеяться. Бой между леди в пансионе для благородных девиц, о таком ему слышать не приходилось.
Родственница краснела, жевала губу и никак не решалась сказать. Не в ее характере было так мяться. Наконец, она выдохнула и призналась: