Счастье под запретом
Шрифт:
Его отец казался весьма приятным мужчиной, и что-то в выражении его лица сильно напоминало Френсиса. А мать была ослепительно величавой. Ее совершенную красоту мастерски передал художник, но даже в масляных красках и на холсте она пугала.
Серена так и застыла перед портретом. Френсис осторожно потянул ее вперед.
— Жутко, да? Ее бы повесить куда-нибудь в безразмерную комнату, на нее можно смотреть только издали.
— Но они выглядят отличной парой.
— Так оно и было. Мой отец, правда, был по натуре более энергичен, чем
Серена вздрогнула, но утешила себя, что теперь хотя бы узнает свекровь при встрече, что даст ей возможность удрать и спрятаться под лестницей.
Спустя несколько мгновений они оказались в великолепной гостиной с белыми стенами и расписным потолком. Хотя и здесь царила очаровательная непринужденность, Серена сразу же поняла, что этот непринужденный стиль хорошо сохранили. Она никогда не решится передвинуть даже вазу в такой комнате.
— Какой у вас милый дом, милорд, — сказала она, с удовольствием усевшись в кресло, обтянутое розовым шелком с набивным рисунком.
— Френсис, — ласково поправил он. — Мне очень приятно, что он тебе нравится, потому что теперь это один из твоих домов.
— Да, конечно, — промямлила она, скрывая внутреннюю дрожь. Серена уже догадалась, что эту комнату — как и весь дом — кто-то создал собственноручно и очень ценил. И этим кем-то была, конечно, мать Френсиса, которая наверняка возненавидит чужую женщину, посягнувшую на роль хозяйки.
Особенно если эта незнакомка была вдовой Мэтью Ривертона.
Когда дворецкий и служанка внесли поднос с чаем и всевозможными булочками, Серена заставила себя распорядиться чаем на правах хозяйки дома. Если она не справится с такой мелочью, то провалится окончательно.
— Вот умница, — спокойно отреагировала Арабелла, — не боги горшки обжигают. Вперед, красавица, за дело.
Но подкрепившись чаем с булочками, Арабелла тут же объявила, что отправляется навестить кое-кого из старых подруг. Френсис не позволил ей особо протестовать и настоял, чтобы ее сопровождал слуга.
Когда Арабелла ушла, он показал Серене их спальни — две просторные комнаты с соединяющей их дверью. Чтобы скрыть свое беспокойство, Серена спросила:
— Разве Арабелле что-нибудь угрожает? Почему ей нужен эскорт?
— Скорее всего ничего ей не угрожает. Но я не позволю, чтобы она ходила по Лондону одна. Она плохо знает город, потому что бывает здесь не часто.
Он нервно открывал и закрывал дверцу шкафа.
— Тебе понадобится личная служанка. На первых порах тебе будет прислуживать одна из наших горничных.
— А как же я?
Он повернулся.
— Прошу прощения?
— Мне тоже понадобится сопровождающий?
— Я совершенно определенно не желаю, чтобы ты бродила по городу без защиты, — резко сказал Френсис. И, смягчившись, добавил:
— При любой возможности я сам буду сопровождать тебя, в крайнем случае с тобой пойдет слуга
Серена прекрасно все поняла. В этом, похоже, ее второй брак ничем не отличался от первого. Ей запрещалось свободно перемещаться, когда бы и куда бы она ни отправилась.
— Я хочу сама нанять себе служанку, — твердо произнесла Серена.
— Конечно. Лучше всего будет обратиться в одну из контор по найму прислуги, пусть пришлют несколько кандидаток. А Дибберт, наш дворецкий, отберет двоих на выбор.
— Очень хорошо.
Серена понятия не имела, как устраиваются такие вещи, но на этот раз она хотела себе служанку, которая не будет соглядатаем.
— Мы не держим кареты в Лондоне, — продолжил Френсис, — так как моя мать бывает здесь редко и не задерживается. Тебе просто надо будет послать слугу к Вильеру, и он подгонит тебе прекрасную карету прямо к дому. Дибберт прекрасно справляется с такими мелочами.
— Отлично.
Они сидели за ланчем наедине, время от времени снисходя до обычной болтовни, а потом Френсис отправился с ней изучать близлежащие улицы. Они прогулялись до Пиккадилли, прошли мимо Грин-парка и до Сент-Джеймса. Серена с изумлением рассматривала пруд с лодками прямо в центре площади Сент-Джеймс. Хотя несколько закаленных спортсменов катались, Френсис со смехом отказался рисковать в такой холодный февральский день.
В парке Сент-Джеймс он показал ей, где стоял Китайский мост, который так помпезно сгорел во время преждевременных, как оказалось, празднеств по поводу мира в 1814 году, и купил ей взбитые сливки с вином и сахаром у молочницы.
Серена наблюдала, как молочница взбивала молоко, еще теплое, парное, добавляла вино, сахар и специи, и осмелилась запротестовать:
— Я не хочу этого, Френсис.
— Но это прибавит тебе сил.
Только Серена начала испытывать раздражение, как он ухмыльнулся.
— Не волнуйся. Если тебе не понравится, то не ешь. Но это считается деликатесом.
Лакомство выглядело как пудинг. Серена сморщила нос, когда попробовала, но тут же расслабилась.
— Как вкусно!
Он засмеялся, показавшись ей вдруг таким беззаботным.
Затем они прогулялись через парк до Уайтхолла и понаблюдали там за сменой караула. Серена наслаждалась как никогда в жизни, но Френсис посмотрел на нее и сказал:
— Кажется, я чересчур утомил тебя.
— Но это так изумительно!
— Отлично. Но я все же найму извозчика. Уже темнеет, пора домой.
По дороге домой Френсис велел извозчику проехать по Пэл-Мэл, чтобы Серена смогла повосхищаться газовыми фонарями, которые как раз зажигали.
— Как чудесно, — сказала Серена, завороженная работой фонарщика. — Мы живем в век чудес, не правда ли?
— Да, это верно.
Но когда Серена повернулась к нему, то встретилась с его взглядом. Она увидела в его глазах желание, даже больше чем желание. Может быть, она нравится ему хоть чуточку больше? Ей он очень нравился.