Счастье среднего возраста (Девушка с проблемами)
Шрифт:
«Устал ждать», — так же тягуче-медленно подумала она.
Он дернул так сильно, что у Сашки мгновенно от боли брызнули слезы из глаз и эта боль включила сознание на полную катушку. Она четко, ярко, с деталями увидела всю картину происходящего, словно получила периферийное зрение, на все триста шестьдесят градусов. Она увидела все — стоящий впереди черный джип с распахнутыми дверцами, подсвеченный фарами ее машины, двоих парней, пытающихся почему-то перетащить ее на пассажирское сиденье.
— Сейчас, сейчас! — пообещала она и стала
— Да шевели ты жопой! — орал приставленный к пистолету нервный хлопец.
Но Сашкины мозги уже стали соображать с космической скоростью, поэтому пересаживаться она не торопилась, пытаясь понять, что происходит.
«Так, Сашенька, теперь быстро соображай, что можно сделать! — приказала она себе и ответила сразу: — Ничего! Один справа, другой слева, деваться некуда. Что им от меня надо?! Машину угнать? Так чего проще — выбросить меня из салона или пристрелить, коль пистолет есть! Зачем же им меня пересаживать?!»
Деваться, действительно, было некуда, это ясно, и Санька, стараясь потянуть время, суетясь, хватаясь за спинку соседнего кресла, стала перемещаться, перекидывая по-журавлиному ноги, изображая перепуганную неуклюжесть.
«Ладно, — успокаивала она себя, — разбираться будем по ходу развития событий. Надо сначала понять, что им от меня нужно! Давай, давай, Сашка, соберись! И больше никаких ступоров со страху! Страшно, конечно! Но жить хочешь? Тогда думай!»
Все происходило очень быстро, какие-то мгновения, она это очень четко сейчас понимала. Но для нее время замедлилось, давая возможность заморозиться-разморозиться, вернуть на место шарик от пинг-понга, придав ему первоначальную форму сердца, а мозгам привычную заполненность, а также побыть без нее, этой заполненности, пройдя этапы от перепуганной идиотки к быстро соображающей особи.
И тут оказалось, что соображать надо еще быстрее, потому что стало происходить нечто вообще непонятное, никакой кормой и ни с какого боку не вписывающееся в сложившуюся картину.
Неожиданно куда-то исчез пистолет, вместе с прилагающимся к нему обладателем.
«Куда это он?» — подивилась Санька, продолжая демонстрировать напавшим чудеса полного отсутствия гибкости конечностей.
Задевая все, что можно, — руль, торпеду, кресла, и всем, чем могла, — руками, локтями, коленками, плечом, головой, — тянущего ее товарища, вызывая непосредственным физическим контактом потоки мата, Санька все же передвигалась. И оказалась как раз на полпути данного процесса, то есть с неприлично расставленными ногами по бокам еще более неприлично торчащей ручки переключения скоростей.
Нервный парень продолжал ее тянуть и так увлекся этим делом, что не заметил исчезновения напарника. А зря.
Неожиданно перестало быть так больно коже на голове, и рука, только что тянувшая ее, куда-то делась вместе с телом, которому принадлежала.
Брошенная на полпути своего перемещения
«Что, бой кончился? Они передумали?!» — ошалела она.
В левую распахнутую дверцу сунулся какой-то непонятный мужик и приказал:
— Двигайся! Быстро!
И сказал он это таким тоном, что Сашка мгновенно исполнила приказание, даже не успев сообразить, как оказалась на пассажирском сиденье.
Мальчонке с пистолетиком и малохудожественным невыразительным матом, чтобы научиться так отдавать приказы, пожалуй, лет десять надо в разведшколе какого-нибудь ЦРУ поучиться, и то не факт, что получится!
— Дверь закрой! — поступила следующая вводная.
И Санька хлопнула дверцей, не успев сообразить, что выполняет данную команду, как лейтенантик приказ генерала.
И спохватилась, поняв, что пришла в себя!
— Вы кто?!
— Как кто? Не узнала, что ли? Да ты что?
Он неподдельно удивился и расстроился, словно был ее закадычным, запрещенным для общения другом детства Левиком Лискером, очень давно и не совсем плавно эмигрировавшим с родителями на израильскую землю за еврейским счастьем и вдруг чудом образовавшимся здесь.
Она даже расстроилась — черт его знает! На Левика, которого Санька видела последний раз, когда ему было лет десять, товарищ никак не был похож. Или таки поймал свое еврейское счастье, чудесным образом перевоплотившее пухлого, вечно что-то жующего мальчика, кучерявенького, с оттопыренными ушами в очочках с толстыми линзами, прятавшими застенчивые глаза, постоянно шмыгающего носом, в жесткого, жилистого мужика, умеющего отдавать приказы.
Санька совсем уж распереживалась, что придется его еще больше огорчить правдой.
— Не-ет, не узнала, — призналась она, покачав для пущей убедительности головой, вздохнула, но все же поинтересовалась осторожно: — А вы кто?
— Да прынц же, конечно! — как бестолочи, раздосадованно объяснил он. Отвернулся от нее, крутнул ключ зажигания, заводя машину, и пояснил: — Прынц, теперь вот и на коне!
И рванул с места, прогремев левыми колесами по щебенке обочины, по дуге обогнул раскоряченный распахнутыми дверцами джип.
— Куда мы? — совершенно не понимая происходящего, спросила Александра.
— Сматываемся! — весело объяснил он.
Санька всем корпусом развернулась и посмотрела назад, на удалявшийся джип, светивший фарами куда-то в поле, лежащие на дороге две смутные человеческие тени.
Она вдруг почувствовала горячую ладонь на своем колене и, резко повернувшись, встретилась взглядом с участливыми глазами незнакомца. Он как-то очень проникновенно спросил:
— Испугалась?
Она кивнула, затолкав внутрь невесть откуда взявшиеся слезы. Участливая, успокаивающая рука исчезла с колена. Почему-то Санька почувствовала себя сиротой после ее исчезновения.