Счастье в 50. Драмы больше нет

Стою у окна. Спиной чувствую волну злости, что исходит от мужа.

– Музка, ты какого черта делаешь? Для чего? Для кого? – рычит Денис и бьет по столу кулаком. – Тебе русским языком было сказано. Меня этим не удержишь. Наша семья изжила себя. Ты об этом знаешь. Разговор это был. У меня уже другая жизнь…

– Не повторяйся, – говорю как можно спокойнее, хотя внутри кипит от боли и ноет от страха. – Еще две недели назад я была уверена на тысячу процентов, что в нашей семье все

хорошо.

– Я просто не хотел тебя расстраи…

– Не лги хотя бы себе, Денис, – снова перебиваю мужа, но уже оборачиваюсь в его сторону. – Не думал ты обо мне от слова совсем. Просто тебе было удобно, как тому теленку, что двух маток сосет. Мне, кстати, звонила твоя любовница. Просила тебя отпустить. Ты и с ней, Денис, оказался еще тем овном…

– Что? Подбирай слова и выражения!!!

По-бабски взвизгивает муж, к статусу которого я уже добавляю приставку “экс”.

– Да, чего уж обмазывать шоколадом то, что имеет запах дерьма, – произношу с тяжелым выдохом, понимая, что самое главное еще впереди. – Говори быстрее, ради чего ты затеял этот разговор.

После моих слов повисает пауза.

По выражению лица человека, с которым прожила больше тридцати лет, понимаю: причина серьезная, но озвучить ее “овно” боится.

– Муз-за,.. нам надо разделить имущество, – выдыхает Денис, покрываясь пятнами. – Я предлагаю договориться по-человечески…

Это чертово слово “по-человечески”, словно заноза, застревает в моей голове.

Хорошо, что после разговора с бывшим, у меня не было пациентов.

Потому как я не смогла бы в руку взять даже бор, чтобы препарировать зубную ткань или обработать пломбу.

Я, вообще, ничего не могла. В машине просидела больше получаса, прежде чем, выехать со стоянки нашей семейной стоматологической клиники.

Ехать еду, а сама все время повторяю только одно слово: по-человечески.

– Да, Денис Борисович, по-человечески у нас уже не получится, – говорю вслух, чувствуя, как машину начинает заносить.

Я вроде и стараюсь затормозить, чтобы выровнять свой купер. Но…

Педаль тормоза под ногой проваливается.

Авто на скользкой дороге пусть и на небольшом спуске идет юзом.

Понимаю, что вылечу в кювет. Но…

Все равно кручу рулем. Еще надеюсь, повернув колеса, погасить скорость и хоть немного затормозить.

Радует, что в такое позднее время на дороге к нашему коттеджному поселку уже нет плотного потока машин.

В принципе, за последние минут десять я ни одной не видела. Лучше бы я об этом не думала…

Потому что из-за поворота вылетают два ярких световых луча. Они слепят меня.

Мотаю головой. Упускаю драгоценное время.

Лечу полубоком прямо на черного монстра, по сравнению с которым мой купер просто божья коровка.

В момент удара не думаю ни о ком кроме маленькой жизни, что растет внутри меня…

–

Муза Анатольевна, рада Вас видеть. Что привело ко мне? – обнимая меня, уточняет светило медицины, профессор и самый крутой врач ультразвуковой диагностики.

– Роза Давидовна, это в рамках ежегодного ТО здоровья, – хихикаю, обнимая ее в ответ. – Сижу же на гормонозаместительной терапии.

– И как? Какие-то проблемы появились? – приподнимает вопросительно бровь Роза.

– Ну, как сказать. Цикл начал немного сбоить. Утомляемость накрывает периодически, – перечисляю симптомы, которые есть у восьмидесяти процентов женщин.

– Зима, дорогая моя! Нет солнца - нет жизни, – тут же в унисон мне выдает фразу моя коллега, водя по моему телу ультразвуковым сканером.

Лежу молча, слушая показатели и размеры органов, которые Роза диктует медсестре.

– Музочка, твои органы прекрасны. Хотела пошутить на что еще годны для… Но… Увы, согласно протоколу в нашем с тобой возрасте точно мимо, – смеется Роза. – Сейчас еще репродуктивную систему гляну. Мельком. За более подробной картиной пойдешь к Елене. Она тебя трансвагинально посмотрит. Так… Стоп…Музочка, а как давно ты плохо себя чувствуешь?

Услышав в голосе Давидовны беспокойство, напрягаюсь и замираю.

В мозгу только одна мысль: “Только не это! Я недавно такое с мамой пережила…”

– Что? Опухоль? – выдыхаю тихо, но сама себя слышу, будто кричу.

– Света, воды! И лети за Леной Ивановной. Мигом, – словно генерал приказывает Роза. – И пусть датчик вагинальный возьмет с собой.

– Розочка Давидовна, скажите все как есть.., - простанываю, чувствуя, как по моему виску и позвоночнику ползут капли пота.

– Вот вода. Пей, – игнорируя мои слова, говорит Роза, протягивая мне бутылку.

Я приподнимаюсь в надежде хоть что-то увидеть на экране. Но…

Именно в этот момент в кабинет влетает Ленка и словом “лежать”, заставляет меня упасть на кушетку.

С сердцем, прыгающим во рту, наблюдаю, как Лена натягивает латексные перчатки на руки и презерватив на ректо-вагинальный датчик.

– Раздевайся. Быстро. Брюки. Трусы, – приказывает мне моя институтская подруга, с которой нас развел мой муж Денис.

Нет. Я его у Лены не уводила.

В тот момент парни меня совсем не интересовали.

Я была увлечена медициной и шла к своей мечте. Мне кровь из носу нужно было стать челюстно-лицевым хирургом.

Поэтому общалась только с теми парнями, которые были такими же фанатами, как и я.

Денис в отличие от меня к профессии относился утилитарно. Она должна была приносить ему хорошие деньги. И на этом все…

В институте я считала и дразнила Дениса дельцом от медицины.

С момента образования нашей семьи и с годами брака мое мнение трансформировалось.

Теперь я, смеясь, называю Дениса Борисовича министерским функционером.