Счастье в подарок

Карлсон Элизабет

— Солти, это действительно ты. Как тебя занесло в Мексику, дружище?

Джонатан и горничная в полном недоумении смотрели на Карли и пуделя.

На лице Джонатана застыло выражение крайнего изумления.

— Только не говорите мне, что эта собака у вас стрижется, — сказал он наконец.

Карли сама была настолько потрясена, что только кивнула.

— Значит, вы знакомы с моей матерью.

— Ваша мать Элен Кортес? Джонатан кивнул.

— Миссис Кортес — одна из моих самых любимых клиенток. — Карли наклонилась и погладила пуделя. —

Она заглядывает в «Карусель» через каждые шесть недель — по ней часы можно проверять.

— Со мной она видится не чаще. Значит, она встречается со мной, когда Солти нужно посетить салон красоты. — Он неприятно усмехнулся. — Это дает неплохое представление о том, насколько высоко меня ценят.

Джонатан, как всегда, был ироничен, но Карли не видела в его глазах смеха.

— Я вижу, вы стараетесь оказаться в Мексике, когда она в отъезде, — заметила Карли. — А ваша мать уезжает из Энсенады не только для того, чтобы постричь Солти.

— Да, она обожает бегать по магазинам. Он обратился к горничной на испанском.

Та кивнула и указала куда-то в глубину дома.

— Бухгалтер уже здесь, — сказал Джонатан Карли. — Пусть Роза покажет вам дом, а я выйду к вам на улицу, как только освобожусь… — Он взглянул на часы. — Это займет час с небольшим.

— Прекрасно.

Следуя за горничной из одной просторной комнаты в другую, Карли думала, что хорошо понимает, почему Джонатан так невзлюбил этот дом. Он так же отличался от дома Джонатана, как пудель от дога. Помещение освещалось естественным светом, и нигде не было заметно ни кусочка материи: деревянные полы, конструкции из стальных трубок и кожи вместо мебели, огромные окна без штор. Даже множество комнатных растений не смягчало аскетизма модернистского интерьера.

Наклонные плоскости, соединяющие этажи, занимали едва ли не четвертую часть пространства. Карли вдруг показалось, что у нее над головой автомобильная стоянка, и она усмехнулась.

Она поблагодарила горничную и вместе с Солти, который не отходил он нее ни на шаг, вышла из дома. Король Генри и Шеба, которые уже стали настоящими друзьями, ждали на террасе. Пудель, хорошо знакомый с догом, завилял хвостом и ткнул ее носом. На Короля Генри он негромко зарычал, но после обычного взаимного обнюхивания успокоился, и скоро все три собаки носились друг за другом вокруг Карли.

Она еще не успела отойти от дома, как вдруг что-то заставило ее обернуться. На фоне белоснежных стен дома вырисовывалась высокая фигура Джонатана, красная рубашка выделялась ярким пятном. С замирающим сердцем она следила, как он быстро приближается к ней широким размеренным шагом.

Все три собаки бросились к нему навстречу. Он казался воплощением мужественности, и Карли почувствовала, что боится заговорить, потому что у нее вдруг пересохло горло. Джонатан улыбнулся.

— Я задал бухгалтеру столько работы, что могу на время стать экскурсоводом.

Он подошел еще ближе, и на Карли пахнуло пряным запахом одеколона. Это было что-то среднее

между ароматом бренди и опавших осенних листьев.

Его обычно твердый взгляд, не отрывавшийся от ее лица, был мягок и нежен.

— Ну и как вам понравился домик? Карли с видимым усилием проглотила слюну и заставила себя сосредоточиться на вопросе.

— Он хорош. Необыкновенно функционален.

У него дугой выгнулись брови в знак протеста.

— Неужели вам это действительно нравится? А я-то был уверен, что вы предпочитаете нечто более традиционное.

В устах Джонатана это звучало как комплимент. Карли вспыхнула от удовольствия.

— Но я же не сказала, что хотела бы здесь жить.

Он с довольной усмешкой протянул ей руку, и, когда они бок о бок пошли по травянистому склону, спускавшемуся к океану, в груди Карли вспыхнуло никогда прежде не испытываемое ощущение единения с другим человеком.

«Не будь идиоткой, — предупредила она себя. — У нас сходные вкусы в том, что касается домов. Ну и что тут такого?» Она оглянулась и еще раз оглядела дом: закругленные углы, гладкие стены.

— Почему архитектор решил обойтись без лестниц?

Выражение искренности исчезло с лица Джонатана. Он сухо ответил:

— У жены первого владельца был рассеянный склероз, и она могла передвигаться только в инвалидном кресле. Когда у отца случился удар, Элен решила, что это будет идеальное место для него.

— Но вы так не думали? Джонатан покачал головой.

— Сразу после того, как мать его купила, в доме поставили лифты. Эти чертовы скаты были совершенно не нужны. Они только как будто нарочно напоминали о болезни отца.

Взглянув на часы, он повернул к дому.

— Перерыв подходит к концу, — сказал он совсем другим, отчужденным тоном, и ощущение близости исчезло. Карли с сожалением пошла вместе с ним к дому. Почему при одном упоминании об отце у него неизменно портится настроение?

Следующие полчаса Карли провела, гуляя неподалеку от дома и думая о Джонатане. Когда он был рядом, все казалось таким новым и ярким. А без него она чувствовала себя одинокой на этой безлюдной земле. Даже воздух, казалось, стал пахнуть по-другому, как только она рассталась с Джонатаном, а возня собак совсем ее не забавляла.

Ее мысли прервал шум мотора. К дому подъезжал серебристый «бентли» миссис Кортес.

Карли направилась к машине, а собаки помчались в ту же сторону наперегонки. Солти бежал впереди, и было видно, что он сгорает от нетерпения.

Машина миновала фургон Джонатана, остановилась у входа на террасу. Из нее выскочил одетый в униформу шофер, открыл заднюю дверцу, а спустя несколько мгновений показалась и сама миссис Кортес.

Она сразу же начала ласкать пуделя, который радостно прыгал вокруг нее. Карли услышала, что она разговаривает с собакой на испанском. Когда шофер снова сел в машину, чтобы поставить ее в гараж, Карли уже стояла за спиной миссис Кортес.