Счастье™
Шрифт:
Когда он неторопливо добрался до работы, его уже поджидали двое. Оба в стандартных темных очках, черных строгих костюмах, с подобающе мрачными лицами. Представители славного ФБР, чей девиз: «А нам это смешным не кажется».
– Мистер де Вальв, – начал первый, – я агент Нафиг, а это агент Нефиг. (Имена запоминать ни к чему.)
Эдвин бросил пиджак на стол и улыбнулся:
– Вы что, ходите к одному портному?
К сожалению, шутку не оценили. (См. девиз выше.)
– Довольно тесное и скромное рабочее место, – сказал один, оглядывая крохотную каморку, – для миллионера. Не находите?
Черт побери!
– Вот как? – осведомился Эдвин. – Миллион? Я подсчитывал вчера перед сном, но не был
– Если быть точным, два с половиной миллиона, – сообщил агент Нафиг.
– Ха! Вот это да! Итак, джентльмены, соблаговолите минутку подождать, я только дерну кое-кого за хвостик и поколочу одного коллегу. Я мигом вернусь, соберу вещи, и мы продолжим разговор где-нибудь еще. Скажем, на борту частного авиалайнера в Южную Пасифику.
– На вашем месте я бы этого не делал.
– Сядьте, мистер де Вальв. – Агент занимал единственный в комнате стул.
– Я лучше постою.
– Как пожелаете, но имейте в виду: если вы сбежите, мы будем вынуждены открыть огонь.
Повисло молчание.
– Вы шутите?
– Мы никогда не шутим, мистер де Вальв.
– Будете стрелять?
– Будем стрелять.
– И пострадают ни в чем не повинные люди?
– Пострадают ни в чем не повинные люди.
– Ничего себе, – сказал Эдвин, – они же просто редакторы. Правда, не ахти какие, но все же… – И тут впервые с начала разговора он осознал, что, похоже, серьезно влип. Очень серьезно. Что закончить он может не на пляже в Бали, поедая охлажденную клубнику, пока слуга медленно обмахивает его большой веткой, а Найджел болтается вверх ногами над открытым мусорным баком. Сценарий может развиваться совсем по другой схеме.
– Ваш счет заморожен, мистер де Вальв. Будущие сделки блокированы, сейчас идет полная проверка.
– Я что – совершил преступление?
– Пока неясно.
Так что Эдвин подписал отказ, и его отвезли на допрос. Ему не светили ярким светом в глаза и не били резиновым шлангом, но зачем-то долго держали одного в комнате для допроса, куда транслировали мелодии из мюзикла «Кошки» в эстрадной обработке. Вряд ли это часть допроса, но как знать? Может, люди в наушниках и теннисках наблюдают за ним с той стороны одностороннего зеркала, ждут, когда расколется. «Еще не подписал? Прибавьте звук, увеличьте слащавость. Черт, если надо, включим полнотекстовый вариант».
Неожиданный капитал Эдвина завис неведомо где. Расследование может затянуться на годы, и тогда денег ему не видать. В данный момент в радиусе десяти миль от города таким же modus operandi [7] чуть ли не за ночь появилось множество свежеиспеченных миллионеров. Они проскользнули в щель, за неделю провернули состояние и теперь загребали миллионы – если не миллиарды, – воспользовавшись прорехами в банковском законодательстве. Некоторые лазейки оказались очень узкими – все равно что выпить море через трубочку. По мере наступления следователей концентрические круги вкладчиков сжались до одного человека – Рори Патрика Уилхакера. Все участники этого жульничества (если уместно такое определение) оказались друзьями, родственниками, бывшими соседями, друзьями соседей или соседями друзей Уилхакера. Целая сеть наворованных капиталов. К несчастью, когда за дело взялось правительство, большая часть денег растаяла, исчезла на офшорных счетах и в благотворительных фондах. Только за прошедшую неделю расплодилось более двухсот различных некоммерческих организаций. Все они утверждали, что борются за правое дело – по их словам, «заставляют деньги плясать». Однако ФБР и департамент по налогам и сборам им не поверили.
7
Способ
– Похоже на перевернутую пирамиду, – объяснил один из агентов. – Она увеличивалась, а не уменьшалась. Прирост основного капитала противоречит всем известным законам экспоненциальной функции. Будто экономическую теорию перевернули с ног на голову. И, обманув систему, сделали состояние.
– Вот как? А люди потеряли свои деньги? – спросил Эдвин.
Весьма щекотливый вопрос.
– Нет, не совсем. Как я сказал, все развивалось против правил. Они не вкладывали деньги в систему. Ничего не продавали, ничего не производили. И конечно, не снимали наличные с чужих счетов. Деньги не украли, это просто разновидность прироста. Математика тут бессильна, концы не сходятся, но очевидно…
Эдвин вспомнил слова Рори: «Деньги – органика, а не математика. Они живые. Дышат. Растут» – и рассмеялся.
– По-твоему, смешно? Да, умник?
– Нет, сэр.
– А нам это смешным не кажется, ясно?
– Я знаю, – сказал Эдвин виновато. – Я видел этот девиз над входом. Прошу прощения. Честно. Но я все равно не понимаю, какое преступление совершил. Какой именно закон я нарушил?
– Мы еще не решили. Но не советую вам выезжать за пределы штата до особого распоряжения.
Никого не арестовали и формально не привлекли к «делу Рори П. Уилхакера», и никто, кроме Эдвина де Вальва, не потерял ни цента. Поймали только беднягу Эдвина. Лишь его капитал попал в сети новоиспеченных правил. Он чувствовал, что все слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Неделю удача ему улыбалась, а потом отвернулась. Слишком многое случилось, и слишком быстро. Похоже на сумасшедшую гонку, на нежданное везение в рулетке. Но Эдвин всегда подозревал, что все кончится провалом. Так и произошло.
Вскоре правительство разработало сложные законы относительно использования каскадных счетов и правила, запрещающие «серфинг по часовым поясам», как это теперь называли. Но к тому времени уже родилось более тысячи новых миллионеров и мультимиллионеров. Легко и просто.
Эдвин словно очнулся от необычайно приятного сна о легких деньгах и неограниченных возможностях и упал на землю, в однообразную жизнь на Гранд-авеню. Ну и что? Хотя бы на миг, на краткий сияющий миг, Эдвин де Вальв стал всемогущим. Неприлично богатым. На один краткий миг он перестал быть просто редактором.
Глава девятнадцатая
Жизнь продолжалась. Работа шла своим ходом. По-прежнему крутились шестеренки и колесики. От Суаре пришел факс: «Редакторскую правку получил. Постараюсь не тянуть с ответом. Живите, любите и учитесь. Тупак Суаре».
Отдел маркетинга просчитывал рыночную нишу и разрабатывал стратегию сбыта. Художественная редакция готовила макет обложки («Шоколадные конфеты и атлас», – подчеркивал Эдвин). А Мэй взяла на работу нового практиканта – то есть разбирать бесконечные стопки рукописей больше не придется. («На собеседовании тоже пленил Мэй аллитерациями», – подозревал Эдвин.) С Ирвином не заладилось с самого начала. Главную оплошность стажер совершил, когда их представили друг другу и он отметил сходство их имен.
– Эд-вин, Ир-вин. Почти совпадают, не находите? Особенно принимая во внимание, что мы выполняем похожую работу.
– Где же похожую? – отрезал Эдвин. – Ничего общего. Ты разгребаешь плесневелые стопки ненужных рукописей. Я полирую произведения литературного искусства. Ты выгребаешь, я полирую. Совершенно разные категории, Ирвин. Лучше купи-ка мне сэндвич.
Ирвин старался изо всех сил, но не вполне соответствовал требованиям. Не валился с ног от усталости (пока еще). Дух его не был в достаточной степени сломлен (пока еще).