Счастье
Шрифт:
«Если Окчу действительно отлучилась ненадолго, почему же мать так волнуется?» — недоумевал он.
Пришли домой; от натертого до блеска пола шло тепло. Повсюду — на красиво расставленной мебели, на абажуре настольной лампы — лежали вышивки. Это, видно, работа Сор Окчу, подумал Дин Юсон, ведь она и в госпитале этим занималась, везде наводила порядок и уют. Мать, словно угадав мысли сына, открыла шкаф, вынула оттуда вышитую подушечку и предложила сыну. Все уселись за столик. Из кухни, где жена Ди Рёнсока
— Ну, как твое здоровье, как у тебя на службе? — Старушка участливо посмотрела на сына.
— Спасибо, мама, я здоров, как вы себя чувствуете?
— Ничего, все в порядке. На Юге я часто болела желудком, но здесь меня вылечили.
— Правда? А я так ничем вам и не смог помочь. Но как это вы проделали такой нелегкий путь — с Юга на Север? Я даже представить это себе не могу. Да еше с Сор Окчу.
— Да, путь был трудный. Но все обошлось. И тебя вот встретила, сразу радостнее стало жить. А ты почему только сейчас приехал? Я думала, мы встретимся раньше.
— У меня, мама, была срочная работа, поэтому и не приехал раньше, — ответил Дин Юсон и невольно вспомнил злосчастное совещание у профессора.
— Срочная работа, говоришь? Теперь у всех срочная работа. А вот что Сор Окчу долго не навещал, зная о ее горе, это плохо.
— Я хотел, мама, но… — Дин Юсон посмотрел на мать и замолчал. Вспомнились все его переживания, когда он, узнав от профессора Хо Герима о судьбе Сор Окчу, все никак не мог решиться написать ей письмо. — Так сложились дела…
— Какие же такие дела могли быть выше этого?
— Вы должны понимать, что я как врач не мог прийти к Окчу с пустыми руками. Я упорно работал, стараясь найти способ избавить ее от увечья…
— И что же?
— К сожалению, мои усилия не увенчались успехом…
— Вот что я тебе скажу, сынок. Зачерствел ты душой. Нельзя так. Вспомни, какой это человек, Окчу. Была почти при смерти, но нашла в себе силы выкарабкаться. Из-за этих проклятых американцев потеряла и отца, и мать. А как сражалась на фронте? Жизни своей не щадила. Неужели же тебя не волнует ее судьба? Да мы должны преклоняться перед ней, носить ее на руках! Все должен был бросить, а к ней приехать!
— Послушайте, мама… — чуть не со стоном начал Дин Юсон, но, опустив голову, умолк.
— Я не знаю, как ты, но я не могу жить без Окчу. Где бы я была теперь, если бы не она?
— Не будьте так несправедливы ко мне, мама. Я с вами во всем согласен. Меня удерживало только одно: я ничем не мог ей помочь. А где же сейчас Окчу?
— Наша девочка… Ох, не могу я говорить об этом… — С этими словами старушка встала и вышла на кухню.
Что еще случилось, подумал Дин Юсон с тревогой.
— Я тебе все расскажу, — вмешался в разговор Ди Рёнсок.
…Несколько дней
«Товарищ бригадир, мне нужно на какое-то время съездить в госпиталь для инвалидов войны», — сказала Сор Окчу.
«Понимаю, но, говорят, скоро должен приехать Дин Юсон».
«Вы знаете, что мне два раза в год — осенью и весной — предоставляется возможность проходить курс лечения в этом госпитале».
«А вызов есть?»
«Да, и с нашей больницей вопрос согласован. Я должна ехать».
«Тогда конечно, поезжай. Но а как же быть, если приедет товарищ Юсон?»
«Если приедет товарищ Юсон, позаботьтесь, чтобы он хорошенько отдохнул… а потом пусть возьмет свою мать и уезжает», — тихо ответила Сор Окчу.
«Ты в своем уме? Конечно, увидеть мать — это большая для него радость, но я думаю, что он едет сюда больше из-за тебя. Разве ты этого не понимаешь?..»
«Прошу вас, не говорите об этом. Я…» Сор Окчу отвернулась и расплакалась.
«Ну что ты, что с тобой, Окчу?» Ди Рёнсок растерялся.
«Я не в силах сейчас все объяснить, но поймите меня правильно и постарайтесь, чтобы мать Юсона тоже поняла мое состояние. Я уезжаю завтра утром».
Сор Окчу вытерла слезы, склонилась в поклоне и вышла. Ди Рёнсок молча смотрел ей вслед. Что еще спрашивать? Он и так понял, что творилось в душе у девушки…
— Вот так и уехала Окчу. Беда, да и только, — тяжело вздохнул Ди Рёнсок.
Дин Юсон молчал, только курил одну сигарету за другой.
Из письма, оставленного Сор Окчу профессору Хо Гериму, было трудно догадаться, что руководило девушкой, когда она писала свое письмо. Теперь он все понял. Так вот в чем причина! Что же делать дальше? Как ему поступить?
— Можно только представить, какое насилие совершила над собой Окчу, если она, глубоко почитая вашу мать, навсегда решила расстаться с вами. Ее поступок может показаться жестоким, но ему можно найти оправдание. Поэтому не судите ее слишком строго.
— Что вы, товарищ Рёнсок!.. Да разве…
А Ди Рёнсок, словно не слыша его, продолжал:
— Что ж теперь поделаешь? Но вы не беспокойтесь об Окчу, она не пропадет, а вы живите счастливо со своей матушкой.
Дин Юсон сидел неподвижно, устремив взгляд в одну точку. Да, его поведению нет оправдания. Ведь знал же он, в каком состоянии находится Сор Окчу, а не стремился разыскать ее. Колебался даже, прежде чем писать ей. И в Хаджин медлил с приездом: мол, закончу опыты, тогда и приеду. Почему он такой нерешительный?