Счастливая девочка (повесть-воспоминание)

Шнирман Нина Георгиевна

Мамочка пела, аккомпанировала себе, я слушала и почти не могла дышать — я никогда не слышала такой грустной, простой и прекрасной песни! Когда она закончила, я сказала:

— Мамочка, это самая прекрасная песня после «Спи, младенец мой прекрасный»! Надо только убрать там всю мажорную часть!

Мамочка очень смеялась.

И вот уже несколько дней я думаю одну мысль — я должна научиться играть на рояле! Я хочу петь и сама себе аккомпанировать, как Мамочка. Но я хочу учиться играть на рояле сама, не

знаю почему, но хочу сама! Сейчас пойду скажу Мамочке и попрошу у неё какие-нибудь ноты. Простые, но для двух рук.

Всё! Пошла к Мамочке и говорю:

— Мамочка! Я хочу научиться играть на рояле.

Мамочка смотрит на меня очень внимательно и спрашивает:

— Ты сама хочешь учиться или ты хочешь, чтобы я тебя учила?

— Я… сама хочу! — И я смотрю на Мамочку так, как будто я немножко извиняюсь, мне очень не хочется, чтобы она расстраивалась. — Мне нужны какие-нибудь ноты! — прошу.

Мамочка немножко подумала и спрашивает:

— Ты, наверное, хочешь учиться играть сразу двумя руками?

— Да! — говорю.

— Тогда, — радуется Мамочка, — самое лучшее для тебя сейчас — это «Детский альбом» Чайковского, сейчас найду! — Она быстро его находит и предлагает: — Давай выберем тебе вещь по названию.

— Давай, — соглашаюсь я.

Мамочка читает названия вещей по оглавлению, я слушаю. Вдруг слышу: «Болезнь куклы» и потом сразу идёт «Смерть куклы».

— Нет, нет! — говорю я быстро. — Не надо смерть…

Мамочка сразу говорит:

— Мы возьмем «Болезнь куклы»… а потом она у нас поправится!

— Мамочка, давай «Болезнь куклы»! — тороплю я ее.

Она ставит на пюпитр ноты и говорит:

— Но тебе Бетховена будет мало, придётся ещё кого-нибудь потолще подложить. — И подкладывает, я сажусь, Мамочка смотрит и говорит: — Вот так как раз хорошо — руки на правильной высоте относительно клавиатуры. — Она смотрит на меня внимательно и спрашивает: — Нинуша, можно дать тебе два совета?

— Мамочка, ну конечно можно! — Мне очень как-то странно и неудобно, что она у меня спрашивает разрешения.

— Во-первых, никогда не играй из-под рояля, руки должны быть на уровне клавиатуры, а кисти рук, — Мамочка показывает, — всегда сюда чуть прогнуты, и никогда наверх! Во-вторых, играть двумя руками так же просто, как одной. Как только ты себе это сказала, в мозгу сразу появляются два глазочка — один на верхнюю строчку смотрит, другой — на нижнюю. Всё очень просто. Начинай учиться! — Она гладит меня по голове и выходит из комнаты. Я счастлива! Сижу за роялем, смотрю в ноты, там, по-моему, всё просто — нет пассажей, нот не очень много, и я почему-то думаю, что «Болезнь куклы» — вещь не очень быстрая, ведь её всё-таки Чайковский написал, а не эта… с двойным голосом. Басовый ключ мне Элка показала, можно начинать!

Ну и ну! Я думала, вещь

простая, сразу буду играть — медленно, конечно, но играть. Ух ты! Вот ведь как я ошиблась! Играю медленно, но всё равно мелодии не получается, а всё рваное — долго нужные ноты ищу, особенно в басовом ключе. Я, правда, никогда на рояле не играла, но я думала, лучше получится. Всё-таки до конца добралась! Думаю: надо опять сначала сыграть, теперь лучше получится. Играю сначала — получается почти то же самое, нет мелодии, всё рваное, но я уже так не волнуюсь и быстрее попадаю на нужную ноту. Дошла до конца. Устала! Нужно опять сыграть, сейчас уже что-то получится. Ко мне подходит Мамочка и спрашивает:

— Нинуша, как ты думаешь, сколько времени ты играешь?

— Не знаю, — говорю, — минут пятнадцать — двадцать, наверное.

— Ты играешь ровно сорок минут!

— Обалдеть можно! — расстраиваюсь я.

— Нинуша, — говорит Мамочка очень серьёзно, — ты молодец, ты сама разобрала вещь двумя руками, а до этого ты ни разу не подходила к роялю!

— В Свердловске, — говорю, — на музграмоте к роялю один раз подвели и показали «до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до».

— И всё! — говорит Мамочка.

— Да! — говорю.

— У тебя всё будет хорошо, — говорит Мамочка, — потому что ты человек целеустремлённый, раз ты что-то себе наметила, ты обязательно это сделаешь. А теперь быстро, — смеётся Мамочка, — ужинать, умываться и спать!

— А где все? — Я удивляюсь. — Почему они ужинать не идут?

— Они уже поужинали и спать ложатся, — говорит Мамочка. — А ты даже не заметила, потому что ты дело делала!

Я вытираю мокрое лицо, смотрю на себя в зеркале в ванной, мне очень хорошо! Я думаю: я научусь играть на рояле, буду петь и сама себе аккомпанировать.

Я знаю, что это будет! Точно знаю!

Я собой недовольна

Мы только что пообедали, и у меня стали руки липкие, а я очень не люблю липкие руки. Пошла и мою руки в ванной. Ко мне заглядывает Бабушка и говорит тихо:

— Деточка, ты знаешь, что-то у нас Анночка грустит!

— Почему она грустит? — удивляюсь я.

— Вы же раньше всё время вместе были, — объясняет Бабушка. — В Свердловске первый год всё время вместе, потом, школа музыкальная — она близко была, и в простую школу ты не ходила, вы почти всегда вместе, даже на одном сундуке спали!

Мне так стыдно стало: как же я об Анке забыла?! Просто я сейчас за неё не волнуюсь, она всегда или с Мамой, или с Бабушкой. Но раньше мы с ней играли, я ей читала, мы пели, ногами болтали, хохотали, а сейчас я в двух школах учусь, Анночка всё время с Бабушкой, Мамочка часто в университет ездит на троллейбусе — она там до войны училась и сейчас хочет учиться.