Счастливая девочка растет
Шрифт:
Отец родной
Вот мы уже вернулись из лагеря, отпраздновали день свадьбы родителей. И пошли в школу — ив такую и в музыкальную. Анночка пошла во второй класс простой школы и в первый — музыкальной, по классу рояля. И у неё и у Ёлки там преподавательницы так себе — не то что мой Александр Сергеевич! Мишка наш чудный, так замечательно говорит, поёт и очень ласковый.
Сегодня на большой переменке к нам пришла старшая пионервожатая. Я почему-то не могу её запомнить и, когда вижу, думаю: «Это кто такая?» Она сказала, что проведёт с нами беседу «Самая прекрасная страна в мире!». Я думаю:
Я не понимаю, зачем некоторые люди рассказывают, проводят беседы о том, что известно всем? Зачем они это делают? Я слышу, она говорит слово «Сталин». Я не слушаю её беседу и начинаю думать о Сталине. Его любит вся страна. Очень давно, когда я ещё была маленькая, я прочитала стихи Квитко про Сталина. И я была потрясена, ведь можно попасть в любую самую ужасную историю и в любом месте нашей огромной страны, но человек, попавший в беду, знает: он не погибнет, потому что Сталин спасёт его. Это очень важно человеку знать, что о нём всегда думают и его всегда спасут! Я очень люблю Сталина! Но я совсем не могу представить себе Сталина просто как человека! Как он сидит и ест — не могу себе представить, как он ложится спать… У некоторых людей есть пижамы — не могу себе представить Сталина в пижаме. И я сейчас думаю: если я не могу себе представить некоторые вещи, то лучше их и не представлять! Какое счастье, что я родилась в нашей семье, а наша семья родилась в нашей Прекрасной Стране! Страшно думать о людях, которые живут при капитализме. Какие они несчастные и какая тяжёлая у них жизнь! Когда я читаю об их жизни, я поражаюсь, почему они это терпят, почему они, как мы, не сделают Революцию и не станут свободными, счастливыми людьми?
И вдруг я слышу фразу: «Сталин — он всем нам отец родной! Всем и каждому!» Я знаю, что Сталин всех нас любит, как и мы его. Но «отец родной» — это совсем другое дело!
Я пришла домой и всё-всё пересказала Мамочке и мысли все свои пересказала — даже про пижаму! И спросила про «отца родного». Мамочка очень внимательно меня выслушала. Немножко от меня отвернулась и думает. И тут у меня вдруг такая тревога в груди: а вдруг Мамочка Сталина не любит так, как я? Нет, этого быть не может, как можно его не любить, потому что мне иногда кажется, что я люблю его больше, чем… просто человека! Но это очень трудно самой себе объяснить, потому что трудно понять. Мамочка поворачивается и говорит:
— Нинуша! Отец родной у каждого человека, у любого человека, один! Твой отец родной — Георгий Львович Шнирман! А Сталин — руководитель нашего государства и руководитель коммунистической партии.
Нет, Мамочка Сталина любит так же, как я!
Я видела много портретов Сталина — у него красивое, благородное лицо!
Мне очень хочется увидеть его не на портрете, а так, вблизи.
Может, когда-нибудь это случится?
Так хочется поскорее вырасти!
Сюрприз
Родители уезжают в санаторий — врач сказал Мамочке, что непонятно, «как она ноги таскает», — по-моему, ужасная глупость, потому что она очень красиво ходит. А про Папу он сказал, что семнадцать лет без отпуска — это хуже, чем безобразие! Я не понимаю, что может быть хуже, чем безобразие.
— А где этот санаторий? — спрашиваю.
— В Кисловодске! — Бабуся улыбается. — Это горы, очень много солнца и почти нет дождей! Замечательный климат — они прекрасно отдохнут!
— На чём они поедут? — спрашиваю, и уже одна мысль в голове крутится.
— На поезде поедут.
— А это далеко, ехать долго?
— Наверное, — Бабуся задумывается, — суток двое! Поточнее Папа скажет.
— Знаешь, Бабуся, — говорю, — я хочу им в дорогу испечь что-нибудь вкусное! Но ты не обижайся — я хочу испечь сама!
— Замечательно, деточка! — радуется Бабуся. — Знаешь, как родителям будет приятно! Дочка в дорогу испекла! Да, а что бы ты хотела испечь?
— Я сама не знаю, что лучше в дорогу испечь. Давай посоветуемся.
Бабуся думает, а я смотрю на её «Кулинарную книгу» — вот кому действительно надо голову оторвать, так это автору этой книги! Я её много раз смотрела… Что он там пишет! Какие продукты! Какие названия! Да где же это, чёрт побери, всё можно взять?
— Деточка, — говорит Бабуся задумчиво, — наверное, лучше всего в дорогу на поезде испечь печенье к чаю. Вот тебе книжка, найди в кондитерском разделе «Печенья» и смотри, — тут Бабушка становится очень серьёзной, — смотри сразу, какие продукты нужны для этого печенья. Всё, что есть в доме, ты знаешь.
— Спасибо! — говорю довольно мрачно, потому что знаю… что есть в доме.
Сажусь на табуретку за столик у стены — у нас очень маленькая кухня, но есть маленький столик и есть две табуретки. Нахожу нужный раздел, смотрю, листаю — «мускатный орех», «оливковое масло», «сливки», «цукаты», «шоколадная кроша» — и всё время чертыхаюсь, про себя конечно! И вдруг — неужели нашла?!
— Ба-а-а! — кричу. — «Овсяное печенье» — у нас всё есть!
— Замечательно! — Бабуся даже в ладоши захлопала. — У нас для него всё есть. И самое главное — и Вавочка и Жоржик любят овсяное печенье!
Как я рада! И начинаю работать — геркулес проворачиваю через мясорубку два раза, делаю тесто — оно очень простое. Ставлю противень на стол и говорю:
— Бабусь! Зажигай духовку!
Бабуся составляет всё с плиты, зажигает духовку, а я мою и чищу одну картофелину, отрезаю у неё верхушку, насаживаю на вилку и маслом смазываю противень, чтобы не пригорало. Потом десертной ложкой раскладываю по всему противню тесто, а потом небольшим ножичком его приминаю и с боков… покрасивее делаю. Ух как здорово всё получилось!
— Бабуся, — прошу, — разреши, я сама его сейчас в плиту поставлю.
Бабушка тяжело вздыхает и говорит:
— Но вынимать буду я!
Очень трудно было терпеть, пока оно пеклось, — я убегала, прибегала, несколько раз просила Бабусю дать мне проверить поточенной, как карандаш, спичкой, готово ли печенье. Бабуся говорила, что ещё очень рано проверять. А потом я на минуту выскочила в ванную — лицо и руки умыть холодной водой, в кухне очень жарко от плиты, — вернулась — Бабуся плиту закрывает и говорит: