Счастливая встреча
Шрифт:
Он все время притворялся, что испытывает физическое желание, вероятно, получая мстительное удовольствие от ее возбуждения и замышляя истинно садистскую месть.
Он был холоден, расчетлив и жесток. Но странно, признание этого неопровержимого факта вызвало у нее желание лишь заплакать. Объяснила она это окончательной потерей того, что всегда очень ценила, а именно самоуважение: она равнодушно бросила смятую банную простыню тут же на полу. Пусть он за ней убирает, если его это волнует. Она не просила, чтобы ее привозили сюда. Услышав, как он костяшками пальцев стучится
Ведь он же не будет ждать вечно, говорил ей внутренний голос. Он ведь войдет, увидит ее обнаженной и решит, что она молит его о близости с ней. Теперь, уже в панике, она схватила махровый халат, висевший на двери, и быстро засунула руки в его рукава, которые были для нее слишком длинны. Запахивая полы, она так туго затянула пояс, что, казалось, чуть не разрезала себя пополам.
Она оказалась у двери в тот момент, когда начала поворачиваться фарфоровая ручка, открыла ее сама и сразу же отвернулась, поскольку не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы встретиться с ним взглядом, тем более что ее еще мучило открывшееся ей коварство и жестокость его планов.
Так хочет она переспать с ним, язвительно спросила она себя? Но ее предательское тело уже ответило: да!
— Ужин готов. Надеюсь, ты любишь макароны; я, пожалуй, не сумею приготовить чего-либо другого.
Его хрипловатый и волнующий голос обволакивал, и Селина презирала себя за инстинктивные ответные импульсы: она не смогла заставить себя ненавидеть его!
Продолжая стоять к нему спиной, она отрицательно покачала головой и ответила тихим и мрачным голосом:
— Я ничего не хочу! Я иду спать. Спокойной ночи.
— Ты пойдешь и поешь, даже если мне придется заталкивать в тебя еду насильно, — пригрозил он с оттенком нетерпения. А потом, остановившись прямо напротив нее, он сказал более спокойным тоном:
— Тебе ведь, наверное, как и мне, сегодня было некогда подумать о еде. — Непроницаемые глаза Адама оглядели Селину, заметили ее воинственный вид, и его, как всегда, неискренняя улыбка изогнула жесткие линии красивых губ. — Зачем превращать простой ужин на двоих в войну?
Действительно, зачем? Она отвела от него свой колкий взгляд и отвернулась. Ей нужно быть очень сильной, чтобы воевать на его территории. А она всегда была сильная — это несомненно. Она уже начинала примиряться с тем, что открылось сегодня вечером; скоро она научится противостоять ему, а потом, может, и заставит его самого подчиниться ей. И когда это случится, она станет сильной, как никогда!
Гордо вскинув голову, она холодно посмотрела в его глаза и проговорила лишенным всяческих эмоций голосом:
— Прости, что я буду сидеть за столом такой растрепанной…
А он только обезоруживающе усмехнулся.
— Растрепанной, может быть. — Его нахальный взгляд скользнул по ее непричесанной золотисто-каштановой копне непослушных волос, которую она только просушила, но не попыталась даже уложить. — Кроме того, меня никогда не возбуждал вид махрового халата, закрывающего фигуру с ног до головы. Так что ты — в полной
Она поклялась, что именно так оно и будет, и пошла вслед за ним по лестнице, осторожно приподнимая полы огромного халата, чтобы не запутаться в них. Еще вчера, когда она думала, что его ухаживания искренни, а желание неудержимо, ее скрытая доселе сексуальность, о которой она и не подозревала, делала невозможным сопротивление ему. А сейчас, зная, что он не испытывает к ней никаких чувств, а чары свои использует в каких-то корыстных целях, она была готова к противодействию. И ее врожденное чувство собственного достоинства не позволяло ей поступить иначе.
Низкий стол и два креста стояли наискосок от камина, демонстрируя результат его стараний — красное вино, бокалы, приборы, тарелки. Он поднял крышку одного из блюд, и ее ноздри вздрогнули от ароматного запаха, а желудок напомнил, что она действительно очень голодна. Она ведь совершенно забыла о еде в суматохе прошедшего дня.
Густой томатный соус, который он приготовил для макарон, был превосходен, в нем были перемешаны сочные куски овощей, грибов, лука, приправленные чесноком и специями, как раз так, как она любила. Вино тоже хорошее, подумала она, принимая без стеснения вторую порцию еды и очередной бокал вина.
Адам снял свой официальный костюм и переоделся в серые вельветовые брюки, так плотно облегавшие его узкие бедра и мускулистые ноги, что это не могло не волновать ее. А выбранный им черный пуловер настолько идеально подчеркивал его широкие плечи, что каждый раз, как она бросала на Адама взгляд, у нее в груди что-то обрывалось.
Поэтому она не поднимала глаз. Уставившись в тарелку, она только коротко отвечала на его попытки начать разговор, озабоченная тем, как будет выпутываться из тех обстоятельств, в которых оказалась. Когда она нашла удовлетворявший ее выход, она доела макароны, положила вилку и сказала, не глядя на него:
— Я, так и быть, выйду за тебя замуж, если так нужно, ради Мартина. Но я приложу все усилия, чтобы найти иной выход. — Она отвела свой холодный вызывающий взгляд, заметив, как сжались его губы и приподнялись брови. Он грубо ответил:
— Выхода ты не найдешь, не трать попусту время!
То, что он сказал, звучало достаточно категорично. Селина сцепила пальцы, ей было холодно, несмотря на горевший камин и плотный махровый халат. Он еще раз подтвердил то, что она всегда знала. Выхода не было, кроме одного, которым она не могла воспользоваться.
Она призналась себе, что вела себя глупо, и в уголках ее рта непроизвольно возникла насмешка — насмешка над самой собой. Она пообещала себе, что победит его в его же игре, не представляя, однако, как она это сделает. Она обманывала себя, но, чего греха таить, получала удовольствие от того, что он, казалось, восхищался ее вызовом. Да, это ей нравилось, черт возьми, несмотря на грозящие приступы гнева.
Ее рот стал жестким. Хватит им обоим играть в эти игры! Если она должна выйти за него замуж, а кажется, уже не было никаких «если», то все должно быть выложено начистоту, без утайки.