Счастливая встреча
Шрифт:
Она закутала руки в просторные рукава халата и облокотилась на спинку кресла, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной и уверенной в себе. Ее голос все же звучал отрывисто, когда она обратилась к нему:
— Ты действительно все хорошо продумал? Говорят, что месть сладка, однако пройдет пара лет, и для тебя она может обернуться злом. Не очень интересно быть связанным с женщиной, которую сам не хочешь и которой ты даже не нравишься.
— Кто тебе сказал, что я тебя не хочу? — оборвал он ее резко, и в его голосе опять зазвучали волнующие таинственные нотки. И прежде чем она смогла возразить, сказав, что он дважды
Как будто он не знал! Их глаза встретились, она заметила, что в глубине его необыкновенных зеленых глаз засветился вопрос, и вдруг почувствовала, как внутри ее рождается сострадание.
У него, конечно, было ужасное детство: чувствовать, что отец его не признает, а с годами узнать, какой интриганкой была его мать. Но, по всей вероятности, он был близок с отцом, чего не подозревала Ванесса, — письма, встречи. И так же очевидно, что Мартин рассказывал ему о своем доме, семье и не скрывал своей привязанности к племяннице, оставшейся сиротой.
Наверняка Адам почувствовал себя уязвленным, ненужным, когда узнал, что Мартин взял в дом племянницу, окружил ее любовью и заботой, тогда как его, родного сына, кровь и плоть Мартина, не признавали, скрывали, как будто он был существом второго сорта и чем-то постыдным.
Несмотря на то что было известно Селине об этом мужчине, в которого вырос тот ребенок, ее доброе сердце заполнила жалость, и она тихо сказала:
— Быть отверженным нелегко. Ты, должно быть, рос, ненавидя своего отца, особенно когда он дал мне кров и все блага, а тебя не пускал даже на порог. — Она встретилась с ним взглядом, на глазах у нее блестели слезы, которых она не стеснялась. — Но ведь месть не выход, Адам. Тебе в конце концов не будет лучше, если ты отберешь у Мартина все, ради чего он работал, а меня свяжешь браком без любви.
— У тебя, несомненно, великолепно работает воображение — надо использовать его с пользой. — К ее удивлению, он засмеялся и подошел к подсервантнику, на котором стояло несколько графинов из хрусталя. — К сожалению, ты заблуждаешься, Селина. Бренди? — Горлышко графина звякнуло о бокалы. Селина нахмурилась, но быстро пришла в себя:
— Неужели? Тогда скажи мне, что стоит за твоим отвратительным шантажом?
— Только не месть, могу тебя в этом уверить. — Он поставил один из бокалов на стол перед ней и встал спиной к камину, держа свой бокал в обеих руках. — Давай вместе пройдемся по твоему необыкновенному сценарию, согласна? И придадим ему логическую стройность. — На его необыкновенно чувственных губах заиграла ироническая улыбка, а глаза твердо смотрели в ее, горящие вызовом и неверящие. — Итак, я жажду мести за мое загубленное детство. У меня есть желание и возможность разорить своего отца и сводного брата, которого я недолюбливаю из ревности, правильно? — Он вскинул темную бровь, ожидая ответа, и она нетерпеливо ответила:
— Правильно.
— Итак, пойдем дальше: я разоряю обоих. Конец истории. Зачем же мне обзаводиться дикой кошкой в качестве жены, когда я могу найти милую ручную кошечку?
Он сделал большой глоток из бокала и бросил в ее сторону взгляд, ожидая реакции. А она размышляла о том, как бы ему сказать, что на это есть свой ответ: это еще один способ унизить
— И ты веришь, что отец мог бы прийти ко мне за финансовой помощью и советом, если бы я всю жизнь замышлял месть? Если бы я действительно испытывал сильную обиду на то, что я незаконнорожденный ребенок, ревновал бы его к семье, к его детям, то это было бы заметно. Не забывай, что с детства мы с ним часто и регулярно встречались. Мартин бы заметил эти чувства. Их невозможно спрятать. Я повторяю, он бы заметил их и не стал бы со мной обсуждать свои финансовые неприятности. Он не такой уж дурак.
Она уставилась на него, пытаясь осмыслить то, что он сказал. Все было логично. Но в глазах ее все же сквозило недоумение, и она снова требовательно спросила:
— Зачем же тогда твой шантаж? Я не понимаю. Зачем втягивать в эти игры меня?
— Воспользуйся снова своим богатым воображением, дорогая. — Он хищно улыбнулся и направился к ней грациозной походкой пантеры. Она настолько была запутана и смущена его умными, логичными рассуждениями, что даже не оказала ни малейшего сопротивления, когда он взял ее за руки и поднял с кресла.
Он опрокинул все ее доводы, все доказательства! Невероятно, он действительно умеющий внушить доверие дьявол. Он держал ее в объятиях, тела их слегка соприкасались, а ее сумасшедшее сердце вновь бешено колотилось, соприкосновение их тел вызвало в ней дрожь, побеждая неистовые предупреждения разума.
Она не могла больше сопротивляться ему, как не может цветок не раскрыться навстречу лучам солнца, и поэтому, когда он коснулся ее губ, они разомкнулись, мягкие и податливые, дрожащие от желания, которое только он мог удовлетворить. Она окаменела от разочарования, когда он, с холодным равнодушием коснувшись ее губ, сказал:
— Иди спать, Селина. У тебя был трудный день. Наутро все прояснится.
Она не смогла ответить. Ей было стыдно, что ее тело так жаждет его поцелуев. Сокрушительная сила его ласк противоречила тому, что он был к ней совершенно равнодушен. Она не понимала ни себя, ни его. Не понимала, что же происходит в ее жизни. И что еще хуже, она не думала, что когда-либо сможет понять это…
Когда она послушно шла к двери, то чувствовала, как его глаза буквально жгут ей спину. Все что сейчас происходит — нереально; проснувшись утром, она должна обнаружить, что все было не чем иным, как кошмарным сном.
7
Чемодан раскрылся, и все вещи вывалились на крыльцо дома Адама.
— Черт! — раздраженно процедила Селина.
Случившееся не способствовало улучшению настроения, которое за последние десять дней превратилось из плохого в очень плохое. Она не могла сказать, что в ее раздражительности повинен Адам. С тех пор как она переехала к нему, они виделись редко: раза три, когда он возвращался до полуночи, они вместе ужинали и каждое утро завтракали. Во всех случаях он вел себя безукоризненно, спрашивал, как она провела день, иногда рассказывал о своем дне, интересовался, звонила ли она Мартину, что, естественно, она всегда делала, и ни разу не заговорил о замужестве, нависшем над ней свинцовой тучей, ни разу не попытался дотронуться до нее, поцеловать…