Счастливая жизнь для осиротевших носочков

Варей Мари

Надеюсь на отрицательный ответ, но Джереми Миллер отрывает взгляд от экрана и спрашивает:

– В резюме не указано, чем ты занималась весь две тысячи тринадцатый год, между увольнением из лондонского банка и переездом в Нью-Йорк.

Украдкой вздыхаю. Я знаю, что мне придется солгать. Несмотря на всю ложь за последние несколько лет что-то в моей душе до сих пор протестует против того, чтобы говорить неправду.

– В две тысячи тринадцатом году я совершила кругосветное путешествие, – тихо отвечаю я, выдерживая пристальный ледяной взгляд голубых глаз. В них мелькает любопытство,

и у меня возникает неприятное чувство, что Джереми Миллер мне не верит.

– Как здорово! – восклицает Кристоф. – Именно такие люди нужны нам в «ЭверДрим»! Как погляжу, борьба с посредственностью знакома тебе не понаслышке!

– Почему ты уехала из Нью-Йорка? – продолжает Джереми. – Почему вдруг решила сменить сферу деятельности?

– Я всегда мечтала увидеть Париж.… И к тому же устала от финансов. Мне захотелось попробовать чего-нибудь более… интересное.

Представляю, какие вопросы скрываются за этим невозмутимым выражением лица. Ты переехала одна? Ты замужем? Разведена? Есть ли дети? Кто у тебя в Париже? Семья? Друзья?

– Супер, – говорит Кристоф, вынимая из кармана вибрирующий телефон. – Мы скоро с тобой свяжемся, Алиса. А сейчас меня ждет разговор с инвесторами.

На мгновение я подумала, что у меня есть шанс получить эту работу, но такой резкий способ от меня отделаться – плохой знак. Растерявшись, машинально пожимаю протянутую руку и тихо говорю:

– Благодарю за собеседование.

Джереми Миллер встает и ведет меня вниз, даже не утруждаясь разбавить угнетающее молчание. Судорожно пытаюсь придумать, что сказать, чтобы изменить его мнение обо мне. Впрочем, Джереми прекрасно видел, что я волнуюсь, что тереблю браслет и поправляю криво лежащие ручки. Зачем рисковать, нанимая человека со странностями? В глубине души я хорошо его понимаю.

Джереми просит девушку-администратора вернуть водительские права, которые я отдала в обмен на пропуск, и та протягивает ему документ.

– Я всегда мечтала открыть свое дело, – говорю, когда Джереми поворачивается ко мне. – Компания «ЭверДрим» меня действительно вдохновляет. Я бы очень хотела получить эту должность. Не могли бы вы дать мне шанс… – Мои слова звучат слишком неуверенно, чтобы кого-нибудь убедить.

Джереми, удивленный этой неожиданной вспышкой эмоций, забывает вернуть мне водительские права. Вместо этого машинально вертит их в пальцах и внимательно осматривает меня:

– Честно говоря, не понимаю, почему ты ответила на письмо Криса. Для помощника по административным вопросам у тебя слишком большой опыт и квалификация. Что же касается зарплаты… мы не в состоянии платить и десятой части того, что ты зарабатывала раньше. Тебе придется вести счета и следить за тем, чтобы в офисе всегда были маркеры и бумага для принтера. К тому же Крис не видит разницы между финансами и бухгалтерским учетом, поэтому тебе придется заниматься еще и бухгалтерией. Не думаю, что ты знакома с французскими стандартами бухгалтерского учета…

Тяжело сглатываю, нервно поправляю хвост и отвечаю с энтузиазмом, который звучит так наигранно, что не скрывает отчаяния в голосе:

– Я быстро учусь и прекрасно осознаю, что поначалу столкнусь с некоторыми трудностями, но в перспективе

долгосрочного сотрудничества…

– Извини, но нанимать тебя – напрасная трата времени. Ненавижу, когда талант тратится впустую.

Джереми все еще держит между пальцами мои водительские права. Он скользит по ним взглядом, и у него на лице отражается удивление.

– Твоя полная фамилия – Смит-Ривьер?

– Да, моя мать француженка, но я использую только «Смит». Все собираюсь сменить документы…

– Смит-Ривьер… – повторяет Джереми, слегка нахмурившись, – Скарлетт Смит-Ривьер случайно не твоя родственница?

– Я с детского сада слышу этот вопрос, – говорю, выдавливая улыбку. – Нет, просто однофамилица. Знаешь, в одной только Америке живет более двух миллионов Смитов, да и Ривьер – распространенная во франкоязычных странах фамилия… С точки зрения статистики фамилию Смит-Ривьер носят тысячи человек…

Некоторое время Джереми молчит, глядя на меня своими голубыми глазами. От его пристального взгляде мне становится не по себе. Пытаюсь дышать медленно и размеренно, чтобы скрыть тревогу, которую вызвал этот вопрос.

– Цифры, статистика – это твой конек, верно? Как и выравнивать ручки параллельно друг другу?

Пожимаю плечами. Я знала, что он заметил мои манипуляции с ручками, но предпочла бы это не обсуждать.

– Я люблю цифры, потому что они ясные и однозначные. В математических формулах нет места случайностям, совпадениям и неожиданностям. Никаких разочарований. Возможен только один результат. По сути, цифры всегда говорят правду.

– В отличие от людей.

– Верно.

Джереми протягивает мне права, и его взгляд снова становится непроницаемым.

– Забавно, что ты так беспокоишься о правде. Знаешь, мне трудно поверить, что ты правда хочешь у нас работать или что вдруг захотела сменить сферу деятельности. И если уж на то пошло, в кругосветное путешествие – тоже.

Его слова, несмотря на совершенно спокойный тон, действуют на меня как ушат холодной воды, но после нескольких секунд оцепенения я чувствую досаду. Как он может судить о моем поведении, не зная о моей жизни? Да кто он такой?! Все эти собеседования – притворство, искусство лгать, выставлять себя в лучшем свете. Я потратила утро впустую, а могла бы за это время откликнуться на несколько вакансий. Кладу права в бумажник, поднимаю голову и смотрю Джереми прямо в глаза.

– Хочешь знать правду? Хорошо. Концепция вашей компании – несусветная чушь, название – бессмысленный набор английских слов, и конечно я слишком квалифицирована для этой должности! Но, к сожалению, с последнего места работы меня уволили без выплаты компенсации, поэтому мне нужно поскорее найти работу. Просто чтобы не оказаться на улице. Очень сомневаюсь, что такая правда убедила бы кого-нибудь взять меня на работу. Я умная и серьезная девушка, и пусть я выравниваю ручки, когда волнуюсь, но я быстро учусь. Мне не нужна огромная зарплата, и я готова к переработкам. Если бы ты потрудился дать мне шанс, то не пожалел бы. Да, и последнее: в две тысячи тринадцатом году я и правда не совершала кругосветное путешествие. Я не работала из-за депрессии. На этом разреши откланяться.