Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
Шрифт:
Он обратился к стоявшим слева от него «цветным» и, не торопясь, пошел по кругу, знакомясь с актерами и ролями, отведенными им режиссером. Филипп, конечно же, немного слукавил, говоря, что с остальными он не знаком, хотя ему незачем было выделять кого-либо более, чем он уже это сделал. Нехорошо бы это выглядело и по отношению к тем, кого меньше всего вспоминали во время репетиции. Одной из них была девушка по имени Сюзанна, которая играла роль матери Ромео, говорящей в пьесе всего три фразы. Другим был тот самый высокий парень, зашедший в зал с опозданием. Смуглая кожа, короткий и жесткий волос, тонкая стильная борода, окаймляющая подбородок и скулы выдавали в нем иностранца. Глаза
Филипп познакомился и с теми, кто сегодня не выходил на сцену. Девушку звали Зои, она играла роль кормилицы. «Лучшей кандидатуры на эту роль среди них просто не найти!» – подумал Филипп, улыбаясь ей в ответ, хотя выбирать было не из кого: далеко не кормящей комплекции Агнесса, Лаура и Я'эль, немногословная Ариадна и миниатюрная Сюзанна сводили все варианты до минимума. «Почему, интересно, Сюзанне не дали роль Джульетты?» – подумал Филипп. «Хотя все равно Зои была бы лучшей кандидатурой на роль кормилицы», – заключил он.
Самого высокого из всех звали Симон. Густые брови – первое, что Филипп сассоциировал с его именем, но, когда тот заговорил, визитной карточкой незамедлительно стал его зычный голос. Роль герцога вполне подходила ему.
Кудрявый парень в очках, игравший роль Париса, представился как Фред. На первый взгляд Филиппу показалось, что Фред в своих мыслях был где-то далеко отсюда.
«Зря я сказал, что знаю Мартина и Ариадну. Мало ли что они – главные персонажи. Зря я так!» – думал Филипп, заканчивая знакомство.
– Мартин, Ариадна, не сочтите за нескромность, скажите, почему вы так напряжены во время бала?
К этому моменту весь курс, за исключением лишь Фреда, был так или иначе втянут в беседу. После того как Филипп задал этот вопрос, их коллективный взгляд сосредоточился на трех персонажах: на Мартине с Ариадной и на самом вопрошавшем. Сюзанна и Роберт неуклюже смотрели куда-то в пол, будто пытаясь вспомнить что-то. Саад интенсивно впитывал происходящее. Я'эль переводила взгляд с Мартина на Ариадну, затем на Филиппа, снова на Мартина, снова на Ариадну. Фред витал в облаках.
«Зря я спросил! Что со мной происходит? Что движет мной? Зачем нужно было задавать…» – только успело стрелой пронестись в голове Филиппа, как спокойный и вполне уверенный ответ Мартина нарушил тишину.
– Каждый из нас в эти минуты испытывает какое-то необъяснимое чувство, которое одновременно делает нас счастливыми – должно делать, как минимум, – и заставляет задуматься о том, к чему все это может привести. Мы втягиваемся в поток событий, которые мы не в силах отвратить…
– Постой, – прервал его Филипп, дав знак рукой, – а ну-ка давай пересмотрим это по-быстрому – и я пойду, – предложил он, подмигнув. – Какое такое чувство напрягает их во время бала?
– Они чувствуют, что ход их жизни изменился, им предстоит переживать что-то к чему они еще не были готовы вчера. Ведь Ромео предчувствовал это еще до визита к Капулетти, – и он бегло процитировал:
Я ж думаю, что рано, и сомнение
терзает душу. Ночи этой продолженья
горечь сокрыта в сладости нас ждущих яств,
и
и начинают цепь неведомых нам мук.
Но тот, кому вести ладью мою по ветру,
пускай не выпускает руль из рук. 1
– Так, хорошо. Голова у тебя работает. И поэтому давай посмотрим на все это под несколько иным углом. Когда Ромео говорит эти слова, он ведь еще ничего не знает о том, что будет с ним происходить и когда. Так?
Мартин кивнул.
– Да, он чувствовал, что этой ночью что-то должно произойти, но тем не менее он вместе со своими близкими друзьями согласился ввязаться в авантюру, понимая, кто устраивает этот прием, но также и зная, что кроме его дорогой Розалины там будут и другие красотки Вероны. Ряженым идти в неприятельский стан, подумывая о возможности пошалить в таком юном возрасте – тут речь идет скорее не о фатуме, а о самом настоящем адреналине. Да, опасно, но ох как интересно! Разум его затмило желание приключений. И вдруг, посреди всего, он встречает такую милашку, что весь негатив сразу улетучивается. Он охаживает ее, она замечает его внимание. Она тоже не в курсе того, с кем входит в контакт, и еще: она у себя дома, хотя Ромео об этом не догадывается. Так что, в каком-то плане, они оба на равных, и у каждого из них есть своя тайная цель. Оба начинают чувствовать вкус к жизни. Они живут! Живут интригой, а не думают о тяжести грядущих лет или о какой-то там смерти.
1
У. Шекспир, «Ромео и Джульетта», Действие 1, Сцена 4.
Мартин внимательно выслушал размышления Филиппа, который на самом деле обращался ко всей группе, а не к нему одному. Все присутствующие были заинтересованы происходящим, и даже Фред молча участвовал.
– Конечно, вы можете не согласиться со мной, ведь это мое личное видение. Но мне захотелось поделиться им с вами. На то это и пьеса: вам даются лишь тексты, которые, хоть и важны, вполне могут оказаться второстепенными, или же вообще ненужными. Я не говорю о данной пьесе, о Шекспире. Я говорю вообще.
Он еще раз окинул взглядом окруживших его молодых артистов, в каждом из которых он уже нашел по зернышку, из которого может вырасти злачный колос, и улыбнулся.
– Я люблю говорить вообще.
Все вернули ему улыбки разной степени искренности. Мартин все еще хотел дать ответ. Филипп сам ждал этого, и когда их взгляды встретились, он вопросительно приподнял брови.
– Наверное, я вложил в своего Ромео слишком много себя.
– Наверное. Твой Ромео не пошел бы в дом Капулетти. Да и Джульетта наша самая обычная, толпами такие по улицам ходят – что нашего города, что Вероны. Ариадна, верно? – лишний раз уточнил имя актрисы Филипп.
– Да-да, – ожила Ариадна, понимая, что теперь она находится в центре всеобщего внимания. – Я уже говорить ничего не буду – мы вместе наши образы прорабатывали. Я учту ваши замечания.
– Не замечания, а, скорее, точку зрения. Я ведь все-таки не ваш режиссер.
– Увы, – вдруг вставил Саад, малословный обладатель малословной роли Монтекки.
Одного этого маленького слова, этого короткого междометия, этой малой капельки в наполненную до краев чашу ожидания хватило, чтобы жизнь Филиппа Сэндмена вошла в свою новую стадию и стала, наконец, счастливой. Он чего-то стоил, и кто-то только что это признал.