Счастливая

Сиболд Элис

— После… я заливалась кровью… все лицо было в крови.

— У вас лицо было в крови?

— Да.

— От падения?

— И от падения, и от побоев, и от пощечин.

— Нанес ли он вам удар перед совершением описанного вами полового акта?

— Угу.

— В какое место он нанес вам удар?

— По лицу. Я стала задыхаться. Он сдавливал мне горло, раздирал лицо. Повалил меня на землю, уселся сверху, чтобы я не убежала, и стал бить кулаками по телу.

— Так, — сказал Райан, — а после этого, как вы отметили, у него возникли

непродолжительные трудности с эрекцией; вы это подтверждаете?

— Угу. — Я нарушила инструкции судьи: мне предписывалось четко отвечать «да» или «нет».

— Что произошло после этого?

— Он не смог достичь эрекции. Более конкретно сказать не могу — я в этом не разбираюсь. Но перед введением члена и совершением полового акта он остановился и заставил меня встать на колени, чтобы сделать ему минет.

— Был ли после этого такой момент, когда вам удалось вырваться?

— Да.

— Как это произошло?

— После того как он произвел в меня семяизвержение, он поднялся с земли, начал одеваться, нашел какие-то мои вещи и передал мне; я их надела, тогда он сказал: «А ведь я тебя обрюхатил, сучка. Что делать будешь?»

Я подробно описала, как насильник меня обнимал, как просил прощения и потом отпустил, но тут же окликнул вновь.

Райан помолчал. Следующая серия вопросов стала для меня единственной возможностью перевести дух. Что было у меня похищено при совершении преступления? Во что был одет насильник? Рост? Внешность?

— Не припоминаю, чтобы вы уточнили, был ли это чернокожий или белый, — напоследок спохватился Райан.

— Это был чернокожий.

— У меня все, ваша честь.

Развернувшись, он пошел к своему месту. Судья сказал: «Защита, прошу», и мистер Меджесто, поднявшись со скамьи, вышел вперед.

Двое адвокатов, защищавших Мэдисона в течение года, сильно смахивали друг на друга. Оба приземистые, лысоватые, над верхней губой какая-то гадость — липкие капли пота, а у Меджесто еще и неопрятные усики; на каждом перекрестном допросе я сосредоточивала свое внимание на этой отталкивающей черте.

Я внушала себе, что даже при благоприятном для меня исходе дела эти двое не будут заслуживать ничего, кроме ненависти. Пусть это их работа, пусть они чисто случайно стали участниками процесса, пусть у них подрастают детишки или страдают от тяжелого недуга матери — плевать. Их цель — меня раздавить. Надо хотя бы дать им сдачи.

— Итак, мисс Си-и-иболд… правильно? Ударение на первом слоге?

— Да.

— Мисс Сиболд, вы утверждаете, что вечером того дня, когда на вас было совершено нападение, вы посетили дом номер триста двадцать один по Уэсткогг-стрит?

— Угу.

В его тоне сквозило осуждение: мол, девчонка совсем завралась.

— Сколько времени вы провели по указанному адресу в тот вечер?

— Примерно с восьми часов до полуночи.

— Вы употребляли спиртные напитки?

— Я не употребляла никаких спиртных напитков.

— Вы в тот вечер курили?

— Там

нечего было курить.

— У вас были с собой сигареты?

— Нет.

Ничего не добившись, Меджесто решил зайти с другого боку.

— Сколько лет вы носите очки?

— С третьего класса.

— Вам известно, какое у вас зрение без очков?

— У меня небольшая близорукость, но вблизи вижу хорошо. Точнее не могу сказать, но зрение у меня неплохое. Вижу дорожные знаки и тому подобное.

— У вас имеются водительские права?

— Да, имеются.

— У вас есть в них необходимость?

— Да, конечно.

— На сегодняшний день ваши права действительны?

— Да.

Мне было не сообразить, к чему он клонит. Если бы он спросил, записано ли в правах, что я должна управлять автомобилем в коррекционных линзах, я бы еще поняла. Но такого вопроса не последовало. Ну, допустим, есть водительские права — а дальше-то что? Или водительские права означают, что я уже не ребенок, а взрослая и меня не грех изнасиловать? Ответов я не нашла.

Допрос продолжался.

— Верно ли, что вы постоянно носите очки, потому что без очков плохо видите?

— Нет, неверно.

— В каких случаях вы обходитесь без очков?

— Когда читаю или просто занимаюсь своими делами.

Разве объяснишь в такой обстановке, какая баталия разгорелась в кабинете у глазного врача? Он негодовал, что я постоянно хожу в очках. Что в угоду своему желанию выглядеть серьезной порчу зрение и попадаю в зависимость от корректирующих линз.

— Как по-вашему, той ночью в октябре очки были вам необходимы?

Он имел в виду «в мае», но никто его не поправил.

— Ну да, была уже ночь.

— Ночью вы хуже видите?

— Нет.

— У вас имелась особая причина брать с собой очки?

— Нет.

— Правомерно ли утверждать, что из общежития вы всегда выходите в очках?

— Нет.

— Имелась ли у вас той ночью особая причина надевать очки?

— Я получила их всего за неделю до того случая. Они мне нравились. Новые очки.

В последнюю фразу он вцепился клещами.

— Изготовленные по новому рецепту или просто в новой оправе?

— Просто в новой оправе.

— Изготовленные по старому рецепту?

— Да.

— Кто выписал вам рецепт на очки?

— Доктор Кент. Из Филадельфии, я там живу.

— Вы можете сказать, где именно… То есть когда именно был выписан рецепт?

— Кажется, в последний раз мне выписывали рецепт в декабре восьмидесятого.

— То есть очки были выписаны и изготовлены в декабре восьмидесятого, это верно?

Мог ли он знать, что нащупал нить и тут же потерял? Рецепт возобновили за полгода до изнасилования. По-прежнему не понимая, куда он клонит, я решила идти за ним след в след. Он хотел загнать меня в лабиринт, откуда нет выхода. Я не собиралась сдаваться. У меня по жилам потекло то качество, которое отличало Тэсс, — решимость.