Счастливчик

Костин Сергей

– Твой папаша меня обманывал?

– Видимо, да. Для твоего же спокойствия. – Подлый старикашка. Я ему никогда не верил.

– Каким образом ты… и вот твой язык…

– Это началось лет десять назад. Сначала приходили странные сны, в которых я встречалась и разговаривала с незнакомыми существами. Они жили под землей, тело их было покрыто чешуйками, а кисти рук представляли собой странного вида лопатки, с помощью которых они рыли под­земные ходы.

– Дальше.

– Среди них я иногда встречала юношу. Немного стран­ного,

но симпатичного. С ним одним я не могла погово­рить. Он все время как бы расплывался, едва я приближа­лась.

– Дальше.

– Эти сны… Они приходили сначала редко, затем все чаще. Я привыкла к ним, ждала их. Мне стало интересно. Так продолжалось почти четыре года. Для меня это был как наркотик. Если ночью я не жила среди тех существ, то днем… я ложилась в кровать и молила бога, чтобы он послал мне сон с ними.

– Шизоидальная паранойя. Дальше.

– В одну из ночей я снова встретилась с теми существа­ми. Но что—то случилось. Я чувствовала это. Раньше они говорили со мной, рассказывали свои сказки, гуляли по ноч­ному лесу. А в этот раз… Словно все смешалось. Они бежа­ли куда—то. Дико кричали.

– Корабль…

– Да. Они говорили про корабль. Я бросилась вслед за ними. Там, наверху, творилось нечто ужасное. Огонь. Кру­гом один огонь. Огромный корабль убивал их. Они броса­лись на него вместе с птицами и зверьем. И даже лес помо­гал им. Но… Я вдруг увидела того юношу, которого волокли внутрь корабля. Я бросилась, чтобы спасти его. Я дралась. Поверь мне, я дралась во сне. Но неожиданно меня охвати­ло жаркое пламя. Стало невыносимо душно. И… Я просну­лась. И больше никогда не видела снов. Никогда. Последнее, что я помню, так это то, что юноша назвал меня име­нем Росси. Вот и все.

Минут десять я сидел опустив голову. Не было мыслей. Не было чувств. Только капли слез стекали по щекам. Одна за другой. Одна за другой. Как грустно. Вспомнить мир, в котором жил. И который погиб.

– Язык. Ты не сказала про язык?

– Не знаю. Папа говорил, что это атавизм. Старый древний атавизм. Вероятно, моими предками были вовсе не обезьяны, а ящерицы. Или те существа, которые мне снились.

– Или в тебя вселилась душа Росси. Как ты вычислила меня?

– Тоже не знаю. Почувствовала, что должно что—то слу­читься. А когда увидела, то поняла, что ты именно тот, кто снился мне.

– И это дало тебе повод убивать меня?

– Я сходила с ума. Я злилась. Я думала…

– Много думать вредно. Какое у тебя задание?

– Узнать как можно больше о Зазеркалье. Существую­щие технологии. Вооружение. Промышленность. Возмож­ность оккупации.

– Глупо.

– Теперь и я это понимаю.

– Почему здесь нет твоего отображения?

– Во время перехода через границу мы натолкнулись на зеркальный научный корабль. Я в это время находилась в первом «Зеркальном гробу» и успела. Вероятно, вторая Яни­на допустила оплошность и погибла. Но иногда мне кажет­ся, что в настоящее время она

находится на нашей террито­рии. Согласно законам зеркальности.

– Ты не похожа на Ночного Охотника.

– Папа готовил меня с детства. А физическая подготов­ка совсем не обязательна для агента—женщины.

– Что за сокровища, про которые ты мне мозги вкручи­вала?

Янина впервые за всю беседу рассмеялась.

– Так я называла того юношу. Из снов. Сокровище. И я искала именно его. И, кажется, нашла. Ты уважаешь меня, муж мой?

Стоп, стоп, стоп! Неужели все так далеко зашло? Я ни­чего не помню. Я абсолютно ничего не помню.

– Я ничего не помню. И именно поэтому…

– Ты все помнишь, Счастливчик. И не говори мне не­правды. Не забывай, что я тоже Ночной Охотник.

Действительно. Мало ли чего я не помню. Ну и что? Было так было. Но это не дает ей никакого права… А, к Великому Светилу все. Сознайся, Чат, что все время ты го­нялся за этими словами. Ты гонялся за своим сокровищем.

Вздохнем. Улыбнемся. И скажем:

– Я тоже уважаю тебя, жена моя.

Дурная привычка после всяких слов сразу же душить меня за горло длинным и нежным языком. Теплым язы­ком. Ласковым языком.

– Эй, ребята! Я вижу вы неплохо проводите время?

Я оторвался от Янины и посмотрел вверх. Вот ведь под­лец. Ничего святого.

На бесконечно длинном кабеле висела автономная ка­мера.

– Да пошли его подальше. – Янина томно потянулась. Женщины никогда не поймут настоящей гордости мужчин. Впрочем, я выполнил указание девушки, жены, товарища. (А как мне ее вообще называть?)

– Значит, вам хорошо? – не унималась камера. – Сей­час станет плохо.

Камера взлетела вверх и на нас почти сразу посыпались комья земли.

– Что он делает?

– Трамбует, – спокойно пояснила Янина. Спокойная до безобразия.

Землепад усилился, и я разглядел, как сверху опускает­ся пятно блина размерами как раз под ямку. Блин двигался с такой скоростью, что я даже сам не успею смыться, не говоря уже о Янине.

– Пока ты находился в отключке, я там приготовила подарок.

Янина указала на дальний угол. Именно оттуда доно­сился корябающий звук.

– Не бог весть какое, но начало Дороги есть. Но даль­ше камень, я не смогла.

Ай умница.

Даже не Дорога, а выемка в стене, но полностью укры­вающая нас от пресса.

– Он не остановится на этом. Пора браться тебе за ра­боту. Обо мне не беспокойся.

Что мне оставалось делать? Только идти по Дороге. В какую угодно сторону. Главное – уйти из ямы. А там видно будет.

Приятно пройтись по весеннему лесу километра четы­ре. Одно удовольствие пробежаться по ромашковому полю километра четыре. Блаженство прошлепать по утренней лу­говой росе километра четыре. Но нет никаких приятностей, удовольствий, блаженств прокопать четыре километра Дороги. Плюс поправка на уклон и дуговое вращение.