Счастливого Рождества!
Шрифт:
– Что? – очнулся Гейб.
– Мы должны пойти танцевать. Твои родители на площадке для танцев одни.
– Ах да, ты права, – согласился Гейб и повел ее на небольшую площадку, которую устроили, сдвинув в гостиной мебель и скатав ковры, после чего открылся блестящий пол из ценных пород дерева.
Кассандра скользнула в объятия Гейба, словно там было ее исконное место, и у него застучало в висках. Она прижалась к нему, положив голову ему на плечо, и пульсация, оставив в покое виски, переместилась далеко вниз. Решив покорно стерпеть все муки, Гейб опустил подбородок Кассандре
– Может, скажешь, что случилось? – тихо спросила она.
Гейб вздрогнул.
– С чего ты взяла?
– Видишь ли, несмотря на то что Эмма счастлива, мать твоя сияет, а отец выглядит так, словно заставил содрогнуться финансовый рынок, у тебя вид человека, которому зачитали смертный приговор.
– Я, как и положено, играю свою роль.
– Может быть, ты чересчур стараешься? – улыбнувшись, предположила Кассандра.
Неизвестно почему – разве только потому, что ему хотелось так думать, – но, увидев сверкнувшие у нее в глазах искорки, Гейб заставил себя поверить, что Кассандра действительно улыбается ему, а не изображает улыбку ради толпящихся вокруг гостей. Внезапно головная боль прошла, и Гейб снова почувствовал себя человеком. Но неутихающий дух противоречия не мог смириться с тем, что Кассандра разом сумела избавить его от идиотских ощущений, от которых он страдал весь вечер. Она – их причина, а не лекарство от них.
– Возможно, это ты чересчур стараешься, – сказал Гейб и быстро закружил Кассандру, так как музыка сменилась на вальс.
– О, значит, по-твоему, лучше бы твои родственники и знакомые считали, что ты собираешься жениться на брюзге?
Гейб не смог удержаться и улыбнулся. Слова Кассандры развеяли все его беспокойство. Теперь он даже не мог вспомнить, почему еще так недавно злился на нее. Хотя и не очень понимал, почему сейчас ему так уютно. Ясно одно: сейчас ему хорошо, а большего и желать нельзя.
– Да, ты права. Ума не приложу, отчего сегодня весь вечер веду себя как полный идиот. Наверное, меня просто бесит сахарный тон, каким ты говоришь с моими друзьями.
– Ого! – произнесла Кассандра, проводя пальцем по воротничку его рубашки, ласково поддразнивая его. – Если бы я не была уверена в обратном, то решила бы, что ты ревнуешь.
– Я не ревную, – сказал Гейб и быстро крутанул Кассандру в надежде, что та умолкнет, потому что не был уверен, что сказал правду.
Может ли он испытывать ревность из-за того, что его заносчивая, злобная, ограниченная и старомодная соседка любезничает с его друзьями?
Не-ет! – заверил себя Гейб и тут же испытал укол совести. Никакая Кассандра не заносчивая, не злобная, не ограниченная и не старомодная. У нее ребенок. Ее выводило из себя, когда шумные вечеринки будили Кэнди. Она имела полное право просить его вести себя потише. И теперь, глядя на ее платье, Гейб видел, что она вовсе не ограниченная и не старомодная. Такой она казалась ему раньше просто потому, что он никогда хорошенько к ней не приглядывался...
До сегодняшнего вечера он вообще не смотрел на нее. А сейчас взглянул – и поразился.
– Женщина вовсе не прочь услышать,
Это самое сердце без труда может похитить Кассандра, если Гейб позволит ей. Но он не может ей этого позволить. Его работа не допускает роскоши иметь настоящую жену, а Кассандре нужен настоящий муж, настоящий дом. Вот в чем их противоположность, вот почему нельзя увлечься затеянным спектаклем. Гейбу спокойная и ровная жизнь Кассандры нужна не больше, чем ей его бурная и хаотическая.
Вальсируя, Гейб вывел Кассандру из гостиной в небольшую уютную библиотеку.
– Разговор о ревности уместен на несколько минут, Кассандра, – тихим, но строгим голосом произнес он. – Но муссировать эту тему не стоит, она слишком банальна, и я начинаю чувствовать себя дураком. А теперь давай вернемся к гостям и будем делать вид, что у нас все хорошо и мы не ссоримся.
Кассандра постаралась скрыть свою реакцию, но Гейб все же понял, что во время танца она не только играла на публику. Однако Кассандра, вскинув голову, изогнула губы в ослепительной улыбке и отвернулась от него.
– Я выпью чего-нибудь, – сказала она, направляясь к двери. – А тебе неплохо будет поостыть пару минут, прежде чем ты присоединишься ко мне.
Несколько мгновений Гейб пребывал в полном недоумении; лишь потом он понял, почему Кассандра предложила ему остыть.
Кассандра вернулась в гостиную, чувствуя, что лицо у нее раскраснелось от злости. Неужели она позволила себе вообразить, что Гейб начинает проникаться к ней каким-то чувством, что он ревнует... и возбужден? Ревность, похоже, была всего лишь деталью спектакля, а возбуждение – что ж, для некоторых мужчин это в природе вещей. Она хорошо знает Гейба Кейна. Как-никак живет в квартире напротив. Он – бабник. И не слишком разборчивый. Так что возбудить его во время танцев – совсем не такой уж подвиг.
– Какие-то неприятности, милочка? – спросила внезапно появившаяся у Кассандры за спиной Эмма. Она оттеснила Кассандру в сторону, чтобы подойти к столику с прохладительными напитками.
Кассандра тотчас же вернула улыбку на место.
– Никаких. Просто захотелось чего-нибудь выпить.
Эмма с любопытством оглянулась вокруг.
– А где Гейб?
– В туалете, – ответила Кассандра, надеясь, что после такого ответа Эмме не вздумается искать его. – А что? Он вам нужен?
– Да нет, – сказала Эмма, продолжая оглядываться. – Но вы должны сделать объявление.
Кассандра невольно вздрогнула.
– Вы хотите сказать, того, что Гейб представил меня всем как свою невесту, недостаточно?
Явно очень довольная, Эмма покачала головой.
– Ни в коем случае. Публика у нас тут сентиментальная. К тому же, – добавила Эмма, схватив левую руку Кассандры и ткнув в безымянный палец, – я не вижу кольца.
– Это потому, что оно здесь, – похлопал себя по нагрудному карману Гейб. Подойдя к Кассандре сзади, он, обняв ее за талию, прижался к ее спине. – Примерно через пятнадцать минут мы официально объявим о нашей помолвке.