Счастливого Рождества!

Мейер Сьюзен

– Ну уж нет, – возразила Эмма. – Не говори глупостей, дорогая. Мы хотим, чтобы они жили здесь.

– Вне всякого сомнения, – подхватила Лоретта, но голос ее был совершенно не похож на голос Эммы. Голос Лоретты звучал мягко и любезно, в то время как тон Эммы вызывал в памяти образ безумного ученого, готового приняться за вивисекцию очередной жертвы. Бабушка Гейба разве что не потирала от удовольствия руки.

– Пора будить малышку. – Направляясь к двери, она обернулась, и у нее на лице появилось выражение дьявольского злорадства. – Ничего без меня не обсуждайте. Я не хочу пропустить ни слова.

Проклятье! Кассандра

поняла, что не ошиблась. Эмма идет за ними по следу и наслаждается, заставляя их страдать. Стоп. Мысли Кассандры сделали два шага назад. Эмма не заставляет страдать их обоих. Страдать приходится одной Кассандре. Почему? Потому что она слабое звено. Эмма прекрасно понимает, что ее внук – крепкий орешек и он не затрещит под ее давлением. Но Кассандра – величина неизвестная. Эмма подозревает какой-то подвох, и простейший способ вывести их на чистую воду – расколоть слабое звено. В присутствии Гейба она ничего не говорит – вдруг он действительно собирается жениться. В то же время она при каждой возможности настойчиво пытается застигнуть Кассандру врасплох, заставить ее допустить ошибку.

Несколько выбитая из равновесия этим открытием, Кассандра откинулась на спинку дивана. Судьба всего спектакля зависит от нее. Гейб не споткнется, потому что бабушка и не проверяет его. Но Кассандра под пристальным наблюдением, и ей спуска не будет. Это означает, что необходимо постоянно быть начеку.

Постоянно.

Она должна думать, говорить, жить, есть, спать, объятая желанием выйти замуж за Гебриела Кейна.

При этой мысли у Кассандры защемило сердце. Ей не нужно прилагать особых усилий, чтобы вести себя так, будто она влюблена в него. Это все пустяки. У него великолепная внешность, от него исходят прямо-таки райские ароматы, и ведет он себя с ней так, словно она для него самый важный человек на свете, – когда рядом бабушка!

Сложнее будет выпутаться из этой заварушки с нетронутым сердцем, потому что чем дольше Кассандра находится рядом с Гейбом, чем больше она притворяется, что любит его, тем сильнее начинает верить в их ложь. Она еще не влюбилась в Гейба, но может полюбить такого мужчину, которого он изображает перед своей бабушкой.

Когда наступила пора спускаться к рождественскому вечеру, Кассандра приложила руку к груди, пытаясь унять порхающих там бабочек. В те несколько минут, что ей удалось выкроить после обеда, чтобы побыть одной, она пришла к заключению, что все-таки сумеет убедить Эмму в серьезности их намерений, и при этом постарается не втянуться в разыгрываемый спектакль настолько, чтобы испытывать чувства, которых на самом деле нет. Достаточно будет лишь вкладывать сердце и душу в исполнение роли влюбленной невесты всякий раз, когда рядом кто-то есть. Потом, когда они с Гейбом останутся наедине, можно будет с тем же пылом и рвением убеждать себя, что Гейб – просто легкомысленный холостяк, живущий по соседству и отравляющий ее жизнь.

Все яснее ясного. Никаких проблем.

Тогда почему же у меня дрожат руки? – подумала Кассандра, услышав стук Гейба в дверь.

Он не стал дожидаться приглашения войти, потому что уже давно было решено заходить друг к другу сразу же, показывая Эмме, в каких они близких отношениях. До сих пор никаких сложностей не возникало, так как Кассандра, зная, что Гейб может войти к ней в любую минуту, была постоянно готова

к этому. Но сейчас, хотя она была полностью одета и даже ждала его, при его появлении бабочки у нее в груди снова начали свою круговерть.

В черном смокинге Гейб был неотразим. Крупные черные запонки резко выделялись на белоснежных манжетах. Черный цвет еще резче подчеркивал темные волосы и карие глаза Гейба.

– Вид у тебя блестящий. – Слова сорвались с уст Кассандры, прежде чем она успела осознать их весомость.

– У тебя тоже прекрасный вид, – сказал Гейб, очевидно также на мгновение забыв про осторожность. – Платье просто великолепно.

Обрадовавшись смене потенциально опасной темы разговора, Кассандра, окинув взглядом свое пунцовое бархатное платье, самодовольно заметила:

– Ты был бы потрясен, узнав, сколько я за него заплатила.

Гейб улыбнулся.

– Знаешь, а мне действительно хотелось бы узнать. У меня раньше никогда не было знакомых, делающих покупки на распродажах. Я поражен тем, что ты купила такую чудную вещь, заплатив за нее дешево. Это означает, что ты мудрая женщина.

– А я действительно мудрая, – сказала Кассандра, пытаясь не обращать внимания на тепло, разлившееся от этого комплимента по ее телу. Сейчас как раз тот случай, когда она должна вспомнить о том, как вел себя Гейб в Пенсильвании, чтобы в дальнейшем не испытывать такой радости в его присутствии. Кассандра внутренне напряглась и, быстро проведя расческой по золотистым локонам, повернулась к нему. – Пошли, – резким тоном приказала она.

Ее голос вернул Гейба к действительности.

– Слушаюсь, ваше высочество, – сказал он, отворяя дверь и приглашая Кассандру выйти первой. – Где Кэнди? – спросил он, когда они начали спускаться по лестнице, похожие на двух директоров, направляющихся на совещание, но никак не на молодую пару, собирающуюся объявить о своей помолвке на праздничном приеме.

– Сегодня вечером с ней посидит горничная, – сказала Кассандра. – Хотя, подозреваю, твоя мать заставит Кэнди явить свой лик собравшимся на тот случай, если кто-либо из гостей еще не видел девочку.

Гейб с удивлением покачал головой.

– Мои родители обожают Кэнди.

– Знаю, – сказала Кассандра.

Подумав о том, как тяжело будет им расставаться с ребенком, она поняла, что ответила слишком резко.

– Это не преступление, – сердито заметил Гейб.

– Да, но это дополнительная сложность, – сказала Кассандра, останавливая его за локоть. – И давай не будем обсуждать это здесь, – добавила она, окидывая взглядом просторный коридор.

Несколько мгновений Гейб лишь молча смотрел на нее. Кассандра увидела стремительно пронесшиеся по его лицу отголоски чувств – от смущения до ярости. Гейб глубоко вздохнул, и Кассандра поняла, что он таким образом дает выход хоть части обуявшего его гнева, не позволяя ему выплеснуться в словах.

– О чем еще ты хочешь напомнить мне до того, как мы предстанем перед двумя сотнями гостей и будем стараться убедить их, что безумно влюблены друг в друга?

Но ответа он ждать не стал. Стремительно развернувшись, он понесся вниз по лестнице, предоставив Кассандре явиться в зал дома Кейнов одной.

Кассандра поспешила за ним, моля Бога о том, чтобы Эмма не заметила, как ее внук войдет в зал без предполагаемой невесты. В противном случае не миновать новых осложнений.