Счастливые люди правильно шевелят мозгами
Шрифт:
Животные способны чувствовать нечто очень напоминающее стыд, когда их статус находится под угрозой. Однако они, в отличие от нас, не считают себя неудачниками. Им наплевать на мнение соплеменников, они способны даже справить нужду при всем честном народе в разгар коллективного празднества.
Вину и ее происхождение не следует путать со стыдом. Разница между ними в том, что вину вы ощущаете не потому, что чувствуете себя неполноценным или странным, а потому, что она подталкивает вас исправить ситуацию, понуждает предпринять усилия. Стыд сопровождается отвращением к себе. Опять-таки, животные этих чувств лишены, они просто делают то, что делают. Возможно, именно поэтому вы вряд ли встретите иудеев или католиков
Скорбь представляет собой эмоциональную реакцию на утрату, и всегда была таковой, с самого начала, как только мы спустились с деревьев. Животные умеют испытывать скорбь, но не размышляют о ней; со временем скорбь у них ослабевает, и они живут себе дальше. Мы с нашим обширным мозгом способны сдаться поглощающим нас воспоминаниям, долго терзаться вопросами «а что, если бы?» и «за что?». И поскольку мы постоянно подпитываем эти воспоминания, то не даем скорби и гореванию развиваться естественным путем. Со временем в различных культурах выработались разные ритуалы, которые объединяют людей для совместной скорби, что помогает отдельному человеку пережить боль. Если кто-то в группе обессилен от рыданий и причитаний, то эстафету принимает другой, и оплакивание продолжается. В нашем обществе такие ритуалы не развиты, поэтому каждому приходится искать свой индивидуальный одинокий путь переживания и преодоления скорби. Однако почему-то мы стыдимся выражать скорбь на людях. Нам всем следовало бы поучиться, например, у ирландцев с их традицией шумных коллективных поминок по усопшему. Они на поминках так напиваются, что в конечном итоге даже не помнят, зачем собрались и кто именно умер. Однако при этом люди вместе, и у них есть чувство общности, Боже их благослови.
Любовь нужна нам, чтобы укреплять связь с потомством, партнером, друзьями и ближайшим кругом – и чтобы знать: каждый год нам будет от кого получить поздравление с днем рождения.
Когда вы пугаетесь (а это ни с чем не перепутаешь, потому что по коже бегут мурашки, волосы встают дыбом и сердце колотится сильнее), это означает, что вы готовы защищаться, лезть в драку, обратиться в бегство или застыть на месте как статуя. Если вы остаетесь в таком состоянии, первой отключается память, затем иммунная, пищеварительная и репродуктивная системы. Когда память отключается, вы даже не можете вспомнить, какие варианты реакции у вас есть.
Все это происходит вне вашего поля видимости, поэтому вы не можете осознать, что ваша система прекращает работу, или понять, почему клетки мозга начали атрофироваться. Поверьте мне на слово, у всех нас есть миелиновые нервные волокна, которые покрывают каждую из нервных клеток (нейронов), чтобы ускорить передачу сигналов от одного нейрона к другому. Если эти оболочки повреждаются, то нейроны, соединяющие разные области мозга, ослабевают, и в итоге мысли вас не слушаются, разбегаются и ваша способность соображать резко падает. Реакции замедляются, вас охватывает отупение.
Если способность соображать и мыслить рационально сохраняется, то вы начинаете ощущать угрозу, даже если поблизости нет никакого источника опасности. В таком случае вы вините окружающих за то, что они внушают вам паранойю, и вот так начинается синдром «мы – они». Вы перестаете воспринимать «их» как себе подобных, как людей. Еще одно следствие нейронной атрофии – то, что мышление суживается и делается негибким, и всякого, кто непохож на вас, вы отныне воспринимаете как врага. У каждого из нас есть свои спусковые механизмы страха (триггеры), запрятанные глубоко в памяти. Мы реагируем на них, сами не ведая почему, особенно если мы в состоянии стресса. В такой ситуации мы находимся во власти старых ассоциаций.
Допустим, в детстве вас напугал какой-то бородач, и поэтому, возможно, повзрослев, вы будете
Итак, никто из нас не понимает, почему у нас возникают такие, а не иные реакции на конкретные явления, людей и вещи. Мы всегда видим не предмет или человека как он есть на самом деле, а воспринимаем все сквозь призму, сквозь интерпретацию своих воспоминаний.
Например, мы видим сигару, но не думаем о ней как о пенисе (именно такое толкование предлагал Фрейд). Извините, уважаемый герр Зигмунд, но, когда я вижу пенис, то не думаю о сигаре, и наоборот тоже. Кстати, первый обнаженный мужчина, которого я увидела, был Джон Леннон на обложке его совместной пластинки с Йоко Оно. И с тех пор, видя гениталии, я думаю о «Битлз». Мы видим то, что видим, под влиянием юношеских и детских ассоциаций.
Нередко приходится слышать выражение «нутром чую» – так говорят о каком-то интуитивном ощущении, а потом действуют исходя из него, как будто нутро – это тибетский мудрец. Иногда «нутряное чувство» дает правильную подсказку, иногда ошибается. Если бы интуиция всегда оказывалась права, то в казино выигрышей было бы гораздо больше. У «нутра» 500 миллионов нейронов по сравнению с человеческим мозгом, у которого 100 миллиардов нейронов, так что мозг несколько посильнее. Каждое наше впечатление сохраняется в Гигантском Центральном Архиве Памяти, и каждое ощущение тоже передается туда. Поэтому, если только вы не помните конкретное событие отчетливо, вы не сумеете определить, откуда у вас взялось «нутряное чувство». На самом деле принимать правильные решения нам помогает осознанность памяти.
О себе любимой
Однажды, прогуливаясь по огромному торговому центру и примеряя наряды, я вдруг почувствовала настоящий приступ панической атаки и была вынуждена выбежать на улицу отдышаться. Потом я поразмыслила и вспомнила, что, когда мне было лет восемь или десять, меня укусил пятнистый пес-далматинец. Вот почему я впала в панику, когда примеряла пятнистые леггинсы! «Ага, – решила я, – мне удалось вычислить причину испуга!» Поэтому я отдышалась, вернулась в магазин и громко сказала: «Заверните мне эти леггинсы далматинской расцветки. Я больше не боюсь!»
С моей точки зрения, человечеству, чтобы выжить в будущем, необходимо продвинуть собственное сознание так, как мы продвигаем вперед технологию, постоянно обновляя ее. Нам необходимо целенаправленно развивать свой эмоциональный интеллект. Если мы будем и дальше выплескивать эмоции без зазрения совести, то превратимся в преступников, рок-звезд или комиков.
Нам необходимо понять, как перестроить эмоции и активировать свои лучшие, положительные стороны. Если мы не научимся управлять собой, то эмоции разрушат и нас, и все вокруг. Иногда я думаю, что мы вымещаем часть своего гнева на окружающей среде, а она в ответ выплескивает свой гнев на нас.