Счастливые пчёлки. Философия осознанного образа жизни
Шрифт:
И сказать и сделать или скрыть и недоговорить нужно так, чтобы влияние на все остальные сферы жизни было или позитивным, или хотя бы минимальным. Эти сокрытие или демонстрация чувств и потребностей при их, соответственно, наличии или отсутствии ведут к искажению качественных характеристик.
Такому искажению, при котором человек, говоря «белое», при том что видит на самом деле нежелательное для него «чёрное», сам же начинает наделять это «белое» некоторыми оттенками черноты. Верит в то, что говорит, – для убедительности.
Верит в то, что говорит, потому что иначе у него же самого будет когнитивный диссонанс. И это выражается в языке в виде искажения смысла слов, приставок, усилителей и уменьшителей, дополнительных пояснений или поступков, демонстрирующих истинное значение сказанного слова.
Потом, далее, когда он будет говорить про действительно белое, эта вера останется, и он уже никогда не сможет обозначить белый цвет. Даже когда он дополняет понятия усилителями вроде «по-настоящему белое» или «самый лучший», рано или поздно смысл самих этих приставок и усилителей тоже искажается. И «по-настоящему белое» тоже становится серым.
Пример 1. Обозначение чувств.
Миша и Маша уже давно вместе, их отношения, по их словам, очень серьёзные, близкие, ответственные.
Как они понимают эти слова – серьёзные, близкие, ответственные.
Маша
Для неё этот вопрос может быть всем, чем угодно – от привычного и приятного способа заполнить тишину порцией комплиментов, сравнимого по эмоциям с пожеланием доброго дня каждое утро, до единственного и неповторимого удовольствия от голоса любимого человека, произносящего определённые слова. По настроению – вопрос уже вошёл в привычку, и слова срываются с губ сами собой. Для Миши каждый такой вопрос является вызовом. Он всякий раз воспринимает этот вопрос как результат сомнений любимой в том, как он к ней относится. И если поначалу это было вызовом для его модели ухаживаний, далее стало привычной и скучной традицией, то последние месяцы стало действительно признаком сомнений. Он сам полон сомнений:
«Мы же столько лет вместе! Как можно спрашивать об этом каждый день? Она что, ждёт, что я вот так вдруг в какой-то день могу сказать „нет"?».
И при всём этом он продолжает отвечать ей «Да» на каждый её вопрос. Оба это «Да» воспринимают уже далеко не так, как было пару или десяток лет назад.
Страшно представить, но если они разойдутся и какая-то другая мисс спросит Мишу, любит ли он её, какие бы чувства он ни испытывал, для него ответ «Да» будет полон сомнений.
А самое страшное тут, что это в каждом из нас. И практически в каждом слове.
Пример 2. Отношение к переработкам.
Во время интервьюирования при приёме на работу часто можно услышать вопрос «Как вы относитесь к переработкам?». Заинтересованный в трудоустройстве кандидат, разумеется, с большой вероятностью ответит, что «переработки – это его кредо» и он «жалеет, что в сутках всего 24 часа».
Работодатель помимо непосредственно вопроса держит в голове информацию о том, что:
1. На рынке 100500 аналогичных кандидатов, и острота нужды у них разная.
2. Задачи, которые планируется закрыть данной позицией, учтены в описании вакансии явно не полностью. Есть такие непредсказуемые риски, которые списать буквально не на что и не на кого.
3. Стоимость поиска сотрудника растёт с каждым днём.
4. И ещё куча других предположений с той же логикой – а что ещё говорит «за» или «против» скорейшего приёма именно этого кандидата. Для работодателя это означает, что кандидат, став сотрудником, сможет за оговоренные деньги гарантированно выполнять порученную ему работу, даже если сложность этой работы не соответствует позиции, а ресурсы для выполнения работы были оценены необъективно или с сознательными искажениями. Всё ради победы на рынке, всё ради прибыли владельцев.
Вряд ли кандидат мотивируется в духе «всё для прибыли владельцев». Даже если их прибыль для него и является приоритетом, то лишь опосредованно, через их гарантии стабильности, лояльность, расположение, политические и репутационные «очки», которые не озвучиваются, но имеются в виду каждым из них. «Заинтересованность в трудоустройстве» кандидата не связана с тем, какие проблемы стоят перед владельцами компании. Его заинтересованность определяется простым соотношением: что, по его мнению, он получит/что, по его мнению, он потеряет в жизни.
Для сотрудника фраза означает:
1. Я получу безопасность, так как буду просто-таки бесценным сотрудником.
2. Я получу гарантии, что меня не уволят в кризис. Мы ведь договорились! А мне ещё кредиты выплачивать.
3. Я покажу себя с лучшей стороны. Это редкость в наше время.
4. Да, может быть, придётся поработать пару раз в месяц чуть подольше. Это не страшно.
5. Постараюсь уходить пораньше в те дни, когда работы нет. Казалось бы, говорят об одном и том же, но за простыми словами такой разный смысл.
Если говорить об этой ситуации на уровне обобщения, её можно было бы описать так.
Рынок труда в случае данной вакантной позиции – рынок работодателя, и работодатель этим активно пользуется. Работодатель в курсе предстоящей нагрузки на этой должности, объективно понимает нехватку одного человека для выполнения всех этих задач и видит недостаток компетенций у всех доступных за предлагаемый оклад кандидатов. Поэтому манипулирует: «Хочешь на работу? Соглашайся на переработки!».
Для кандидата в данной ситуации сказать, что он не согласен на переработки, практически гарантированно означает отказ в дальнейшем трудоустройстве. В условиях рынка работодателя он подыгрывает, изображая из себя любителя погнуть спину бесплатно.
А ведь если бы называть вещи своими именами, вопрос работодателя звучал бы так:
– Как вы относитесь к тому, чтобы работать больше, чем мы с вами прописываем в договоре, чтобы я и владельцы компании получили больше прибыли?
А ответ кандидата звучал бы так:
– Мне всё равно, на кого работать, лишь бы платили сейчас и в будущем, именно это мне нужно. До тех пор, пока я не встречу кого-то, кто будет менее наглым, чем вы, я готов буду терпеть всё что угодно.
Разве станет кто-то так говорить на собеседованиях?!
А самое страшное тут, что это в каждом из нас. И практически в каждом слове.
Таким образом, все мы вынуждены врать, ради того чтобы быть в каких-то социальных группах или иметь какие-то статусы. И язык приспособлен именно для этого. В языке все (!) смысловые слова в определённом контексте понимаются по-разному. Значение меняется от случая к случаю для получения или сохранения каких-то позиций в обществе или перед самим собой.
Эффект усиливается привычками и традициями – воспитанием, окружением и т. п. Может быть, «врать» – очень уж жёсткое слово, ведь за этим понятием стоит мотив осознанного намеренного искажения фактов. И всё же да, в современной цивилизации именно так. Точных слов в языках развитых культур уже давно нет. Если они и были когда-то, то лишь в те времена, когда назначением языка было наименование физических объектов и явлений для организации коллективной работы. С момента появления в языке символов для именования «воображаемых сущностей», не связанных с реальностью, но имеющих ценность в определённом коллективе, начинается история обмана. Отсюда и разночтения.
6. Выживаем, искажая
Дьявол не знает, что он Дьявол. Он думает, что он Бог.
Разберём чуть подробнее, как именно слова используются для статусов. Каждый человек пребывает в балансе между разными способами удовлетворённости инстинктов. Напрямую и непосредственно может удовлетвориться только инстинкт размножения, а безопасность всегда реализуется через какие-то социальные конструкции – через то, как мы видим и оцениваем своё положение в обществе (см. ниже «Ответственность перед группой»). Конструкции – потому
Однако ж это не так. Как раз из отдельных слов и дел и состоят те самые модели поведения, шаблонными названиями которых люди «говорят».
Опишу, как это работает.
Называя кого-то (например, себя) каким-то эпитетом, мы помещаем человека в рамки определённой группы ограничений – что ему делать нельзя, а что, наоборот, должно.
Восприятие человеком этой группы (насколько она ценна с точки зрения выживания и размножения) определяет ценность этой группы для его мотивации – будет он стремиться к ней или будет, наоборот, убегать. Соответственно этой оценке строится и отношение к эпитету. И опосредованно к говорящему. Слова-признаки, определяющие группы, могут быть при этом как объективно значимыми (например, деление на группы по половому признаку), так и такими, на которые в быту никто не обратит внимания (как умение считать точки в экспериментах).
При этом в силу того, что язык – ложь, ярлыки могут быть обманчивыми и двоякими, могут говорящим и слушателем относиться к разным группам.
В личных отношениях это вообще огромная беда. Все эпитеты, комплименты, обещания, включая даже сами названия отношений и ярлыки, по сути, описывают далеко не отношение людей друг к другу, и не их желания. А отношение к неким позициям в жизни, социальным статусам и видам отношений.
Если я хочу есть, но в обществе не принято быть голодным, я буду использовать какие угодно слова, но никогда не скажу, что я «голоден». Иначе я буду восприниматься окружающими как изгой и недополучу от них какие-то блага – не смогу в дальнейшем реализовать положительный статус. То есть снизится вероятность выжить.
Я не хочу врать толпе, я не принижаю своё чувство голода, я не выражаю этим своего отношения к голоду и еде. Нет. Я выражаю этим своё отношение к толпе, в которой принято такое отношение к чувству голода и еде. То есть опосредованно.
И то же самое и со вторым инстинктом – в современной светской культуре развитых стран секс строго упорядочен ритуалами, и прямо говорить о нём, например, противоречит этим ритуалам, а значит, считается неправильным, постыдным и вульгарным, а стремиться к отношениям, в которых секс подчёркнуто на первом месте, просто тупо запрещено. И такие отношения называются, как угодно, только не своими именами. Иначе можно получить ряд постыдных статусов, что приведёт к снижению лояльности части общества и недополучению каких-то благ. То есть к снижению вероятности выжить.
Классический пример ярлыка, свойственного группе, которая не нужна. Миша познакомился с Машей. Они общаются, узнают друг друга, взаимно нравятся друг другу, им хотелось бы развивать эти отношения. Миша предлагает Маше «большую и чистую любовь» и приглашает встретиться.
Для Миши «большая и чистая», соответственно воспитанию и жизненным установкам, однозначно ассоциируются с семьёй и отношениями на всю жизнь. Относя Машу к группе людей, с которыми он готов связать свою жизнь, он настроен на эти самые серьёзные отношения, в которые в том числе входит и радость от близости. Поэтому предложение интимной встречи для него – это открытая Маше душа.
У Маши, в силу её привычного поведения (воспитание, привычки, примеры вокруг и т. п.), срабатывает рефлекс – секс вне брака воспринимается как линия поведения падшей женщины, и соответственно предложение только секса, без брака, однозначно относит её к группе «падших». Интересна ли ей эта группа с точки зрения выживания и размножения? Нет. И она не слушает никаких других слов, объясняющих какую-то там «открытую душу» и «серьёзные отношения». Это всё уже неважно.
Каждый способ удовлетворения связан ярлыками и социальными группами. Какие-то ярлыки относят людей к каким-то большим группам, в которых может быть много одновременных участников, а какие-то уникальны и не могут быть даны разным людям (например, все те, что с эпитетами «самый» или «близкий»), Такие ярлыки дают гарантию безопасности, поскольку говорят об уникальном вкладе в достижение цели группы (см. ниже «Ответственность перед группой»), и из-за этого за эти статусы и группы ведётся ожесточённая конкуренция и борьба.
Так как сам процесс включения в группы связан с решением ревизора (зависимостью от ревизора), любое действие в этой конкуренции связано с покушением на удовлетворённость безопасности других людей – тех, которые не получили уникальный статус, потому что его получил сам человек.
И если эти другие люди являются ревизорами каких-то других важных социальных групп, человек балансирует на грани.
Собственно, так оно всегда и происходит между знакомыми и тем более близкими людьми – без всяких «если», так как они друг для друга всегда являются ревизорами сразу нескольких групп. Получая в одной из них преимущество, важно соблюсти баланс безопасности для другого человека, иначе будет агрессия.
Балансирование выглядит как бизнес-отношения: ты мне – я тебе.
Пример линии поведения в товарообмене статусами.
Петя своими действиями или словами показывает Маше какую-то определённую линию поведения, которая для неё предсказуема. Например, в процессе ухаживания не забегает вперёд, не говорит двусмысленностей, вовремя и к месту делает сюрпризы и подарки, говорит ей именно то, что она ожидает услышать, обещает уж если не золотые горы, то свой уютный домик (реалистичные планы), рассказывает, что она единственная и он хочет познакомиться с родными и т. д. и т. п.
Для Маши это значит, что она может просчитать свои жизненные шаги дальше и тем самым снизить хаос и повысить свою безопасность.
И она ему в ответ – статус «хорошего человека», «порядочного человека», включение в группу «близких людей», это и вообще наделение ролью ревизора в каких-то группах (группа порядочных людей, например) или уникальным статусом (см. выше) «её жениха».
Чем больше будет случаев ожидаемого Машей поведения Пети, тем выше будет его надёжность в её глазах и тем выше будут статусы и эпитеты, выдаваемые ею Пете.
В дальнейшем Петя реализует это доверие и статусы через ответное влияние – в какой-то момент роль ревизора или уникальный статус дают ему возможность без потери отношений поступить эгоистично, требовать от Маши какого-то поведения в обмен на то, что он, будучи ревизором, включит её в какую-то группу.
Допустим, Петя может рассчитывать на то, что даже при большом выборе мужчин она будет в большей степени лояльна именно к нему – больше проводить времени с ним, чем с остальными, в большей степени открыта, в большей степени доверчива. Это и есть реализация.
В какой-то момент Петя требует от Маши её верности. Важно ей это или нет, сложно это ей или нет, считает ли она это правильным или нет, неважно – для неё это ограничение свободы, то есть ущерб для безопасности, «недополученные контакты». Но она соглашается на это, поскольку взамен он тоже наделяет её уникальным статусом – «своей невесты». Что для неё будет означать безопасность, потому что и она от него сможет теперь требовать верности.
Ты мне – я тебе…