Счастливые воспоминания
Шрифт:
Ее отец откашлялся и поднял свой бокал.
— Я хотел бы предложить тост. Я хотел бы выпить за человека, которого нет сегодня за этим столом, но который всегда в наших сердцах.
Все подняли бокалы — только она и Адам пили воду.
— За Марка, — сказал ее отец.
И неожиданно показалось, что Марк здесь, среди них. У нее было странное ощущение, будто она чувствует его.
Когда она посмотрела через стол на Адама, ее враждебность исчезла. Они чокнулись, их глаза встретились, и, кажется,
Адам рассмеялся:
— Тори, помнишь, когда мы все вместе произносили этот тост в домике на дереве? Мы пили тогда лимонад. И ты так сильно стукнула стакан Марка, что он разбился?
— Это не я стукнула, а ты.
— Да? С тех пор я стал аккуратнее, — сказал он. — В любом случае Марк тогда порезался, и мы решили, что это подходящий случай, чтобы стать братьями по крови.
— А потом вы оба пришли ко мне, истекая кровью и напуганные до смерти, — вспомнила ее мать.
Все дали волю чувствам. Тори смотрела и слушала, как они говорили о Марке, вспоминали его — позволили себе то, в чем нуждались уже долгое время.
— Адам, когда ты возвращаешься в Торонто? — спросил его Сэм Митчелл, когда разговор о Марке закончился.
Адам украдкой посмотрел на Тори.
— Первым самолетом завтра утром.
Вилка ее замерла на полпути ко рту.
— О, как жаль! — сказал Сэм. — Я надеялся, мы еще порыбачим…
Тори забыла об этом. О том, что со всем своим стремлением к безумным приключениям Адам никогда не отказывался провести с их отцами спокойный день на рыбалке.
— Я думала, — она не могла поверить, что это был ее собственный голос, — мы собирались запускать воздушных змеев?..
Он открыл рот, уставившись на нее.
Она тоже смотрела на Адама. Это последняя просьба Марка.
Она чувствовала, как странно на нее смотрят ее родители и родители Марка.
— Воздушные змеи, дорогая?.. — спросила неуверенно ее мать.
Что-то опасное блеснуло в глазах Адама.
— Да, конечно, воздушные змеи… — сказал он спокойно. — В Торонто нет ничего такого срочного, что могло бы помешать мне провести здесь еще день, запуская бумажного змея.
Тори почувствовала, как мурашки побежали по ее телу.
— Да что с вами двумя случилось? — спросила ее мама. — Эти роликовые коньки, этот странный велосипед перед домом вчера, запуск змеев. Вы пытаетесь возвратить детство?
Неожиданно Тори почувствовала слабость. Дело было, она поняла, не в возвращении детства, но в возвращении чего-то еще. Чего-то, о чем Марк знал всегда.
Она чувствовала, что ступила на очень зыбкую почву.
— О, черт возьми, — сказала она, раздражаясь от того, каким слабым был ее голос, — мое колено. Думаю, что я все-таки не смогу пойти.
— Тебе не придется бегать, —
— Вообще-то для того, чтобы запускать змеев, нужно бегать, — сказала она раздраженно.
— Я об этом позабочусь.
По его тону она поняла, что он не собирается с ней ссориться в компании ее родителей и родителей Марка.
Как он об этом позаботится, если он собрался уезжать?
После ужина он предложил помочь вымыть посуду, но, конечно же, ее мама не желала «и слышать об этом».
— Тогда вы не возражаете, — сказал он задумчиво, — если я пойду взгляну на домик на дереве?
— Конечно, — ответила ее мама. — Почему бы тебе не пойти с Адамом, Тори?
— Да, Тори, почему бы тебе не пойти со мной? — спросил он, ослепительно улыбнувшись.
— У меня не слишком подходящая одежда, и… — Она осеклась. Ей пришло в голову, что они всегда будут воспринимать ее как девчонку, карабкавшуюся на деревья, даже если она будет в невероятно сексуальном платье за пять сотен долларов.
И еще ей пришло в голову, что она хотела бы вспомнить эту часть жизни вместе с ним.
Он придержал перед ней дверь, и они вышли в сад. Ночь была теплой. Запах гиацинтов и жимолости наполнял воздух. Луна омыла мир серебром.
Это была ночь, когда случаются чудеса. Если они вообще случаются.
Они пересекли двор и подошли к огромному клену… Веревочная лестница слегка качалась от ночного ветерка, приглашая их под навес из листьев.
— Я полезу первой, — заявила Тори.
— Ты всегда была первой! — сказал он, принимая ее колебания за страх.
Она нетерпеливо одернула платье. Блеск, который возник в его глазах, когда она только вошла в дом, появился снова.
Он шагнул вперед и наклонился к ней.
«Он собирается поцеловать меня», — подумала она и внезапно почувствовала, как каждой частичкой хочет этого поцелуя, его прикосновения.
Бретелька упала с плеча, и он мягко вернул ее на место, задержав руку на нежной коже.
А потом он отступил и засмеялся — этот смех прозвучал очень громко в ночной тишине.
— Тори! А я буду подглядывать снизу?
— Да!
Он снова засмеялся.
— Ладно, возможность упущена. Я полезу первым.
И он полез по лестнице, карабкаясь вверх со сноровкой морского волка. Где-то на середине лестницы он повернулся и протянул ей руку.
Она схватилась за нее — и снова почувствовала физическое влечение.
Волшебство. Они стояли на маленькой площадке, окруженные шелестящими листьями, которые почти скрыли огни дома и лунный свет.
— Ты помнишь, Тори?
Она помнила.
Ей казалось, что еще секунда — и он поцелует ее. Вместо этого он отпустил ее руку и нагнулся, чтобы пройти в дверь домика на дереве.