Счастливые воспоминания

Колтер Кара

— Да, там мы и покатаемся.

Они возвращались в места их юности. Она не знала, сможет ли это вынести.

Они пошли по тропинке. Солнце пробивалось сквозь листву огромных деревьев и оживляло дорожку — желтые и зеленые блики вокруг. Река была стального, холодного цвета.

Тори с облегчением заметила, что им нечего сказать друг другу. И уже без облегчения — что его совершенно не тяготило их молчание.

Ей не приходилось болтать, придумывать что-нибудь умное, чтобы поддерживать разговор, заполнить

тишину. Никогда не приходилось. С ним и с Марком она всегда могла оставаться собой.

Неожиданно ей стало легко и спокойно.

— С дороги, старичье!

Мальчишка лет шестнадцати-семнадцати пронесся мимо них на велосипеде. Они отскочили, Адам, оберегая, прижал ее к себе.

Она посмотрела на Адама. Почувствовала, как тепло в его объятиях, будто вернулась в родной дом. Она ощутила его дыхание, услышала стук его сердца, увидела черную щетину на подбородке и щеках. И растерянность на лице.

— Ты в порядке? — спросил Адам.

— Все отлично! — ответила она, делая вид, что счищает с ноги какую-то грязь и ненавидя себя за то, как сильно хотела снова оказаться в его объятиях.

Она взглянула на Адама. Казалось, это не произвело на него никакого впечатления. Он смотрел вслед велосипедисту.

— Старичье, — пробормотал он оскорбленным тоном. — Эта малявка обозвала меня старичьем?

Она кивнула, давясь от смеха и изо всех сил пытаясь это скрыть.

— Что здесь смешного?

— Выражение на твоем лице. Этот мальчик…

— Что мальчик?

— Он так похож на тебя — того. Сорвиголова. — Она уже не могла подавить смех. Она не смеялась так уже много лет.

Адам смотрел, как она хохотала, и улыбался.

— Я никогда не кричал людям, чтобы они убирались с дороги!

— Ты был гораздо хуже!

— Нет, не был.

— Нет, был.

Неожиданно он опять оказался совсем рядом, взял ее за локоть, заглянул в глаза.

— Тебе ведь нравилось это, Тори? — настойчиво спросил он.

Она перестала смеяться, напуганная другим чувством, которое всегда возникало у нее, когда рядом был Адам. Чувство, как будто стоишь на краю пропасти, нечто среднее между страхом и приятным волнением.

— Н-нравилось что? — запинаясь, спросила она.

— Мой бунт. Я был плохим мальчиком.

— Меня тогда это до смерти пугало, — прошептала она, подумав: «И сейчас тоже».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Адам, почему ты делаешь все это? — спросила Тори, затягивая шнурки на коньках. — Мне никогда это не нравилось, да и тебе тоже, кажется.

— Ну да. Единственный мальчик в Калгари, который не играл в хоккей. А может, даже во всей Канаде.

— Тогда ответь мне. Почему? — Она встала на ноги и кинула на него взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Ему никогда не было ни малейшего дела до остального мира, и сейчас

его это не заботило. Это было видно по тому, какую уверенность он излучал, по тому, как светились его дьявольские темные глаза. Эта прогулка не имела никакого отношения к тому, играл ли он в хоккей в детстве.

Он тоже встал на ноги, которые не слушались и разъезжались. Тут же схватился за спинку скамейки, на которой они надевали коньки, при этом стараясь выглядеть так, как будто он только тем и занимается, что целыми днями ездит на роликах.

Притвориться у него не получилось, и это было забавно.

— Не вставай, — предупредил он ее. — Давай просто посидим на скамейке и будем делать вид, что мы отдыхаем.

Черт его возьми! Она почувствовала, что опять не может сдержать улыбку.

— Он поймет, — сказала она, кивнув на парнишку, который выдавал им коньки. Он же на велосипеде чуть не сбил их недавно.

— Эй, старичье, давайте! Что же вы? Я хочу посмотреть.

— Я тебе не старичье, — сказал Адам низким холодным голосом, так что у Тори побежали мурашки по спине.

— Да, сэр, — ответил мальчик, нисколько не смущенный.

— Кажется, я защищал его брата в деле об убийстве, — сказал Адам Тори, глядя в маленькую будку, где мальчишка увлеченно уткнулся в комиксы. — Мне жаль, что я так старался.

Она больше не могла сдерживаться и рассмеялась:

— Если не хочешь остаться старичьем навсегда, пора уходить с этой скамейки.

— Леди вперед, — галантно предложил он.

Аккуратно она попыталась встать на ноги.

— Как будто балансируешь на доске, которая стоит на шарах, — сказала она, когда ноги стали разъезжаться независимо от ее желания. Она ухватилась наконец за спинку скамейки.

— Я по крайней мере сохраняю свое достоинство, старушка, — поддразнивал он ее.

Она сдула прядь, мешающую смотреть, и взглянула на него. Потом попыталась выпрямиться и поехать. Кончилось тем, что она крепко уцепилась за его талию.

Он уставился на нее, и глаза его на мгновение потемнели.

Ее сердце выскакивало из груди. Было бы неплохо все-таки оторваться от Адама. Но если она двинется, то приземлится ровно на пятую точку.

— Это маленькое чудовище наблюдает за нами! — сказал он сквозь зубы.

— Давай тогда все-таки уйдем с этой проклятой скамейки.

Он так и сделал, по-прежнему обнимая ее.

— Повернись направо, — скомандовал он.

Они развернулись и сделали несколько неуклюжих шагов.

— Этот поганец издевается над нами!

— Адам, мне кажется, мы очень смешные.

Мимо проехал мужчина, ухмыляясь и качая головой.

— Ладно, — сказал Адам. — Здорово покатались. Кажется, где-то неподалеку я видел ресторанчик.

— Забудь. Это была твоя идея. Мы должны сделать один круг по парку.