Счастливые Земли
Шрифт:
Лягушачье Кладбище солдаты узнали сразу: небольшой клочок мха среди зарослей болиголова был покрыт маленькими трупиками холодных тварей.
Медведь в этот раз шел первым и, увидав могильник, с руганью отпрыгнул назад. Шедший за ним Родинка с интересом обошел опешившего приятеля и изумленно присвистнул.
– Жуткая вещь! – Он обернулся на друзей и потянул носом: – А запах-то!
– Во, отлично, набери себе их в мешок. Припасов мало, так что жри их. А мы твою долю поделим. – Фарш брезгливо ступил на ковер
– Что их убивает, интересно? – Рыбак, выйдя на кладбище, присел на корточки.
– Думаю, они сюда умирать сползаются. Весьма предусмотрительно, люди б так делали – совсем бы хорошо стало, – зло проговорил Фарш. – Давайте дальше идти.
– Это и впрямь спятивший мир, – покачал головой Рыбак. – Я начинаю жалеть, что Колонна нас отпустила…
– Лучше жить в безумии, чем быть Безумием. – Мудрый поправил шлем и посмотрел на могильник.
– Завернул, да… – Фарш брезгливо сплюнул. – Пошли отсюда… Воняет!
Последним на островок вышел Лесоруб. Остальные уже пробирались через осоку дальше. Алебардист, морщась, оглядел ковер из трупов, в котором четко виделись следы товарищей, и зашагал дальше, поправив на плече щит Медведя. Командир нес его, пока приятель, чья очередь была идти первым, алебардой проверял тропу. В голове Лесоруба назойливо крутилась мысль, что он уже видел подобное. Но где? Когда – сомнений не возникало. До Колонны… Воина передернуло: как же невыносимо понимать, что прожитая тобою жизнь осталась за чертой. За чертой Проклятия.
Как он стал тем, кто носит на щите плачущее око? Когда? Почему?
С усилием отогнав от себя мрачные вопросы, Лесоруб поспешил за друзьями. Воздух пах смесью из болиголова и разлагающихся тел. Алебардист уже понял, что ненавидит болота.
На следующем островке солдаты решили остановиться на ночлег. Рыбак с огромным трудом развел костерок, подкармливая тщедушное пламя сырыми сучьями. Фарш и Медведь, едва перекусив, сразу завалились спать. Родинка подхватил алебарду и ушел на болото, чтобы свалить одну из мертвых елей. Лесоруб только поморщился, понимая, что приятель будет использовать ее вместо топора. Нельзя благородным оружием валить лес, нельзя… Но выхода, в общем-то, нет. Не мечами же дрова рубить.
Мудрый, разлегшись на своем щите, мурлыкал какую-то песню.
– Слушай, Мудрый, что ты поешь? – неожиданно спросил его Лесоруб.
– Песню, – улыбнулся тот.
– Я уже понял, – раздраженно произнес алебардист и плюхнулся на чей-то щит, не желая садиться на сырую землю. – Спой вслух.
– А я слов не помню. Мотив – да, а слов нет…
– А что ты помнишь? – пошевелился Рыбак и посмотрел на пожилого солдата.
– Честно?
– Глупый вопрос, – заметил Лесоруб.
– Я мало что помню. Но обрывки есть. Помню жену, ее лицо, руки.
– А твои байки про север?
– Не знаю, друг. Это не байки. Просто знание. Я знаю, что есть эти Счастливые Земли. Там все не так. Я знаю это, и все… Эти болота, этот город, это кладбище – это ненормально. Скажи – откуда мне это знать? – Мудрый даже перестал улыбаться, вперив взгляд серых глаз в Рыбака.
– Не знаю… Я вообще ничего не помню. Словно недавно родился. Руки, тело – они как бы отдельно от меня работают. – Светловолосый воин подбросил в огонь еще сучьев. Вдалеке раздался удар алебарды по дереву.
– А мне кажется все безумно знакомым, – признался Лесоруб. – Даже кладбище это… Что-то было до Колонны… Интересно, мы навсегда забыли прошлое?
– Нет, что ты, – улыбнулся Мудрый. – Мы все вспомним…
– Твоими бы устами, – мрачно заметил Рыбак и посмотрел на Лесоруба. – Кэп, у нас с едой совсем беда… Живность бы какую изловить.
– Что же ты лягушек не взял? – сострил алебардист.
– Я серьезно. Завтра мы еще протянем, а дальше будет туго. Рыбы здесь нет…
Мудрый хохотнул, сделал важный вид и повторил:
– Рыбы здесь нет… Хорошо сказано.
Лесоруб улыбнулся и откинулся на спину, глядя в темнеющее небо.
– Не знаю, как вы, а я с удовольствием буду вспоминать прошедшие дни. Даже этот город…
– Еще бы, больше-то нечего, – мрачно вставил Рыбак.
– Я хочу вспомнить…
Над островком повисло молчание, лишь сопение Фарша нарушало вечернюю идиллию.
– Браты, помогите! – весело завопил откуда-то с болота Родинка, – Не дотащу!
– Пошли, поможем, – поднялся Мудрый.
– Сиди уж, – остановил его Рыбак. – Мы втроем управимся.
Лесоруб согласно кивнул и с сожалением оторвался от созерцания неба.
Дорога… Дорога, дорога, дорога… Каждый ее поворот, каждый подъем и спуск – проклятый круг прошлых дней. Путь в пустоту. Безумно болят ноги, огонь пожирает тело под доспехом. Шаг за шагом, вместе со всеми. В неизвестность. Кто-то упал. Дальше. Надо идти дальше. Этот слаб, он не дойдет. Ему повезло. Лечь бы рядом… Но надо идти. Куда? Зачем?
Впереди драка. Надсадный крик, лязг стали. Тяжелое дыхание. И запах смерти. Вперед. Может, повезет и удастся добраться до врага. Раскрошить его, втоптать в дорогу, пройтись сапогами по остывающей плоти. Вперед! Вперед! Вперед!
– Кэп, ты чего? – голос Медведя вырвал Лесоруба из объятий сна.
Алебардист резко сел, затравленно оглядываясь по сторонам. Над болотами висела душная ночь.
– Ты стонал, – поделился наблюдением лениво ворошащий угли Фарш.
– Сон приснился…