Счастливый доллар

Лесина Екатерина

– А Семен говорит, что ты сама убила своего мужа.

Лжец! Но Варенька готова сыграть и в эту игру.

– Я? Зачем мне? Сама подумай. Живой Олег мне… привычен. Мы давно знаем друг друга, давно смирились с недостатками и странностями, давно… договорились эти странности не замечать. Да, не спорю, мы не жили, мы сосуществовали. Он держал за горло меня, я держала его. И чтобы избежать… необдуманных решений, мы оба страховались.

Понимает? Делает вид, что да. Но опять же выходит плохо.

–

У Олега кое-что на меня было. И мне не хочется, чтобы это «кое-что» выплыло после его смерти. Это первый мотив не убивать. Второй – фирма обезглавлена. Непременно последует передел власти, и увы, при этом переделе я рискую остаться ни с чем. Достаточно?

Номером третьим Варенька добавила человека-сверчка, который задался выяснить, что же случилось с Олежкой. Пускай. Лишь бы саму Вареньку не трогал. А может подсказать? Направить на след и… над этим вариантом следует хорошенько подумать.

– Значит, ты не стреляла, – уточнила Агнешка.

– Не стреляла.

– А кто стрелял?

Она точно головой ударенная. Какая разница, кто стрелял? Главное, кого за это посадят!

Или убьют. Человек-сверчок не из тех, что с судом возится… определенно, над этой идеей стоит поработать.

– У твоего мужа была любовница?

После этого вопроса Варенька посмотрела на собеседницу с интересом. Сама додумалась? Или Семен раскопал? Нет, если бы раскопал, тогда эта не спрашивала бы.

– Была.

– Из-за нее он хотел развода?

– Хотел, – согласилась Варенька.

– А ты была против.

– Конечно.

Пусть Олег не так и нужен, но отпустить его к этой, слащаво-разукрашенной, невинно-молоденькой, чистой, как стерилизованный шприц, девке Варенька не могла.

И дело не в любви и не в деньгах.

Дело в договоре, который Олег собрался нарушить.

– Как ее зовут? Ты ведь знаешь, правда?

Правда. Только еще не решила, стоит ли говорить. Да-нет, нет-да. Орел-решка. Аверс-реверс. А почему бы нет? Пусть судьба подскажет.

Монетка лежала там, где и всегда, – в специальном отделении кошелька. Серебряный доллар Моргана, привычно тяжелый, приятно холодный. Поистерлись чеканные звезды и насечка на гурте, но ярко блестит венец Леди Свободы на аверсе и крылья белохвостого орла на реверсе. Сожми, и останется на коже отпечаток. Особенно долго держались цифры – 1886.

– Орел? Решка?

– Что?

– Орел, – терпеливо переспросила Варенька, – или решка? Угадаешь, скажу. А на нет, как говорится…

– Орел!

Монета кувыркнулась в воздухе, шлепнулась на ладонь, и Варенька убедилась: действительно, орел. Белохвостый. Американский. Символичный до невозможности.

– Кротова Марина Валерьевна, – сказала она, разглядывая монету. Как обычно – тянула время, не желая убирать талисман. – Улица

Северная, седьмой дом, двадцатая квартира. Только поспеши.

– Почему?

– По кочану.

Мариночка проснулась очень рано. Ей хотелось мороженого и замуж. Мороженого прямо сейчас, а замуж в принципе. Смутное детское желание и любовь к белоснежному кружеву, в качестве которого выступали свежестираные занавески, постепенно росло и менялось.

Платье на кринолинах. Тугой корсет, расшитый жемчугом. Фата в пять слоев, и чтобы нижний непременно до земли. И шлейф. И длинные перчатки со срезанными пальчиками. И букет из тринадцати роз сорта «Блэк Баккара».

Единственной деталью, которой Мариночкино воображение отказывало в конкретике, был жених. Нет, он, конечно, присутствовал – какая свадьба без жениха, но…

…худосочный Алешка-сосед со слюнявыми поцелуями и требованием немедля бежать в ЗАГС, как только Мариночке стукнет восемнадцать.

…вальяжный Тимофей с его привычкой говорить о себе «мы».

…рукастый, но прижимистый Федюня…

Женихи приходили и уходили. Не сбегали, скорее пугались Мариночкиной мечты или, паче того, норовили изуродовать ее под собственное разумение. Их вопросы: что, как, почему, зачем – выводили Мариночку из душевного равновесия, надолго лишали покоя и весьма способствовали развитию депрессий и неврозов.

Неврозов женихи не выдерживали.

Нынешний – Олежечка – оказался другим. Нет, он тоже ворчал, и вздыхал, и закатывал глаза, стоило заговорить о свадьбе, но в мечту не лез, а однажды сказал:

– Погоди немного. Все будет, как хочешь.

Эти слова поразили Мариночку даже сильнее, чем подаренное Олегом колечко: белое золото и топаз в полтора карата.

Она вытянула руку и улыбнулась, когда камни вспыхнули на солнце. Воображение послушно выкинуло знакомую картинку. Костел. Колонны, нефы и белесые статуи в покровах из теней. Запах елея и дыма. Узкий проход к сияющему золотом алтарю. Алая дорожка, на которой белыми пятнами выделяются лепестки роз. Девочка в нарядном платьице щедро разбрасывает их…

Пиликнул телефон, прерывая ход мечты.

– Марина? – спросил кто-то, чей голос был незнаком. – Марина, это друг Олега! С ним случилось несчастье… Марина, вы меня слышите?

– Да.

Сердце замерло: неужели и на этот раз сорвется? Случилось? Да знает Мариночка, что с ним случилось – жена-стервозина отказалась развод дать. Поманила чем-то или пригрозила, вызвала разрыв и…

– Вы можете приехать в больницу? Он очень хочет вас видеть.

Больница? Мариночка не сумела сдержать вздох облегчения. Ну конечно, всего-навсего больница! И если зовет ее туда, значит, намерения серьезны.