Счастливый путь
Шрифт:
– Ну вот, – сказала старушка, осмотрев вечером ногу. – Уже лучше. Видишь, и опухоль порозовее становится. А ты её душить, голубушку. Этак можно всякую живую организму извести. Воздуху ей не хватало, вот она и выцвела… Ты, Настьюшка, – обратилась она к хозяйке, – дай-ка что-нибудь из тряпочек, какие тебе не нужны. Можно ваточки кусочек. Пусть Тиша себе компрессик сделает. Примочку на ночь… Иди, Тиша, в туалет, побрызгай на вату и привяжи к ноженьке.
– Чем побрызгать, водой?
– Пошто водой? В моче, милок. Побрызгай на ваточку и к ножке привяжи. Ты што, забыл, чем в деревне лечатся?
– Дак это… разве ж это медицина?
– Иди,
Тихон Андреевич пожал плечами, но противиться не стал, похромал в туалет.
Вскоре он, опираясь на палочку, вернулся с "куклой" на ноге. Баклушиха, удовлетворенная её видом, разрешила лечь в постель.
– Теперь, милок, отдыхай. Если сможешь соснуть – сосни.
И старухи ушли на кухню, предоставив Тихону Андреевичу покой.
Уснул старик на удивление быстро. Может, тому поспособствовали настойка, а может какое-то волшебство, каким обладает тётушка. И спалось неплохо, хоть и снилось ему что-то несуразное. Как будто бы он сорвался между бревен на лесосплаве, где до войны молодым работал, и не одной ногой, а весь. Ухнул по самые ноздри и каким-то образом оказался чуть ли не на середине реки. Вода в ней густая чёрная, как черничный кисель, и он в ней тонет. Гребёт к берегу руками, а ноги вязнут. И будто бы не одна нога, а все тело немеет. И чем больше он старался выплыть, тем слабее становился сам и тем глубже увязал в чёрной жиже. Его охватил страх… Откуда-то появляется Баклушиха. Плывёт она на одной лишь лыже и против течения. Стоит на необычном плавучем средстве и, ловко балансируя на нём, гребёт деревянной лопаткой, наподобие тех, какими в деревне бабы хлеб сажают в печь.
– Хватайся, милок, за веревочку! – говорит она и подает конец.
Тихон Андреевич ухватился было за неё, но в руке оказалась нитка. Намотал её себе на палец и поплыл, как на буксире. И всё переживал, боялся, как бы ниточка та не оборвалась… Проворная, однако, старушка, вытянула.
Утром тётушка примочку приказала снять. Что Тихон Андреевич исполнил с удовольствием. С брезгливым выражением на лице вымыл ногу и, притом с мылом. Уж очень дерьмовое старушка выдумала средство. Как-то срамно и несерьёзно им пользоваться. Но уступил он ей. А куда деваться? – когда ничто не помогает: ни врачи, ни мази.
А Агния Минаевна приговаривала:
– Ничо, ничо, милок, отойдёт твоя ноженька, отойдё-от, – припевала она, при этом утвердительно покачивая пегой головкой.
Старик недоверчиво помалкивал. Но приказания её исполнял изо дня в день.
Однажды по телевизору показывали "Здоровье", и какой-то худощавый доктор, кандидат наук, о народной медицине разговор вёл. Он демонстрировал картинки с травами, их плоды и рекомендовал применение настоев. На что Баклушиха утвердительно подергивала головкой, соглашаясь с ним, и всё приговаривала:
– Эх, милай, мою бы матушку теперь, она-то знавала травки. Она бы уж подсказала, как ими пользоваться, как настоички делать… Запретили ей врачевать. Умерла, и половины того, што знала, не передала мне. Боялась за меня, видно. Времена, сам знашь, какие были. Я-т тоже глупенькая была, не училась…
Где-то на четвёртую ночь, старику опять приснилась какая-то ерунда. Будто бежит он от преследователей, да так шустро, как не бегал на фронте во время отступления в сорок первом году под Могилёвом. Только преследовали его на этот раз не немецкие танки, а два доктора, здоровенный детина травматолог и хирург, который почему-то держал в руках рентгеновскую трубку, как молоток. Бежал
Вскоре старушка заторопилась дальше, к другим родственникам. Может она и призадержалась бы, если б племяннику не стало лучше. Он уже ходить начал без палочки, и пугающая опухоль с ноги спала.
Это ли не подарок на Новый год да на Рождество!
На радостях Тихон Андреевич хотел было старушку сам проводить до вокзала, но та запретила. Отправил жену.
– Ну, тётушка, большое тебе спасибо! – Тихон Андреевич обнял и трижды расцеловал старушку. – Спасибо тебе, матушка, спасла. Чисто от смерти ослабонила. Мне уж и не думалось, что всё так пройдёт. Ведь под нож хотели. Гангрена, шутка ли?..
– Врачи, чему их только учат? – сказала Анастасия Егоровна.
– Вы уж на врачей шибко-то не серчайте. Они ить люди подневольные. Они б рады лечить лучше, да, видать, не знают, чем. А у нас спрашивать, зазорно видно. Вот и мучают людей и сами мучаются. А пилюля, мази, что они? Обман. Но ты, Тиша, всё-тки слушай их. У них тоже есть кое-што дельное. Их наука, да свой опыт, вот и вылечишься. Сам не плошай, коль прихворнёшь.
– Теперь не сплошаю…
Уехала старушка, дай Бог ей здоровьица. Уехала Баклушиха, а в душу, в сознание племянника запала, прямо-таки въелась, убеждённость в магическую силу народной медицины. Особенно в тот способ, каким пользовала тетушка. А когда соседскому мальчишке шайбой попало под колено, и он занемог, и проверенное средство на удивление тоже помогло, то тут уж у Тихона Андреевича совсем отпали всякие сомнения в его целебных свойствах.
…В тот год эпидемия гриппа случилась. Пол города гудело от кашля и чихания. Анастасия Егоровна ещё крепилась, а вот Тихона Андреевича он свалил. Температура, кашель, чих. И что самое неприятное – насморк. Нос раздуло, дышать нечем. Ночью так совсем задыхался. Врач капли выписал, рекомендовал ингаляции делать, да только всё попусту. Ничего не помогало. Измаялся, сил нет. Воздух, как рыба, открытым ртом глотал. Тоска, тоска настала среди зимы зелёная…
Ночью Анастасия Егоровна проснулась. Не поняла вначале и почему? Сквозь тюлевые занавески в спальню лунный свет просачивался, и в комнате было относительно светло. А вокруг стоит резкий запах мочи.
"Не он ли репутацию подмочил?" – подумала женщина о муже и приподнялась на локоток.
Тихон Андреевич лежал на спине, слегка запрокинув голову, и тяжело похрапывал открытым ртом. У него на носу лежала какая-то тряпка. Анастасия Егоровна, увидев её, не поверила было промелькнувшей догадке. Приблизилась носом. Точно! – запах источала она.
– Ах ты, старый дурень! – воскликнула Анастасия Егоровна, и через мгновение костистое тело старика брякнулось с кровати об пол.
– Хак! – крякнул Тихон Андреевич. – Ой! Что это, Стасюшка? – загнусавил он, садясь на ещё тёплые подушечки. – Землетрясение?
Он испуганно вертел головой, видимо, ожидая падение чего-нибудь сверху.
– Дурачина! Ты зачем на нос примочку намотал?
– Так, Стасюшка, не от хорошей жизни. Лечить нос надо. Отгниёт, паразит, – он виновато моргал глазами, руками ища тряпку на полу.
– У тебя что в носу, гангрена али чирей?
– Дык это, а вдруг поможет?..
– Слушай, не доводи меня до греха. Ведь стукну чем-нибудь. Иди в ванную, там лечись хоть г.....м!
Тихон Андреевич поднялся и, виновато покрякивая, поплёлся в ванную. На ингаляцию.