Счастливый слон
Шрифт:
Ресторан изнутри оказался несколько мрачноватым, но мне было все равно. Я прошла по полутемному залу с колоннами красного мрамора, нашла себе столик с угловым диваном, забралась в самый угол и раскинулась в облегчении, сразу же сказав официанту, маячившему возле, принести мне водички с лимоном. Пока он ходил, огляделась. Большой зал, несмотря на обеденное вроде бы время, был практически пустым. Только какая-то парочка миловалась на диване за три столика от меня, одинокий мужик сидел у барной стойки, да две миловидные дамы щебетали у окна. Мне даже немного завидно стало – такие они были легкие, беззаботные, какие-то воздушные... И вдвоем. Мне бы сейчас ну хоть кого-нибудь, с кем можно было бы обсудить свою незадавшуюся
Потому что с судьбой ну совсем нехорошо получалось. Панацея в виде пластической операции мне очевидным образом не светила. А без нее, соответственно, не будет никакой триумфальной личной жизни, красавца-олигарха на лихом коне и вообще ничего. Будет тусклое угасание в качестве тетки без лица... Или, вернее, с лицом, но которое все равно никто не замечает. Может, все-таки ничего, сделать это самое, как оно... Эндоскопию...
Меня передернуло. К счастью, стакан с водой уже стоял передо мной на столе, я схватила его и залпом отпила половину. Нет. Не будем мы лицо соскабливать. Поживем с тем, что есть. Перемелется как-нибудь.
Я откинулась на спинку дивана и, чтобы расслабиться и сбить тошноту, закрыла глаза. Но тут со мной случилось что-то загадочное – то ли я случайно села в какую-то специальную асану, открыла себе все чакры и угодила прямиком в нирвану, то ли просто тихий ангел мимо пролетел – в общем, на меня внезапно снизошла благодать. Это было совершенно физическое явление, честное слово. Я почувствовала, как будто поток теплого воздуха дунул мне в затылок, слегка взлохматил волосы, мягко пробежал мимо ушей к плечам, словно приобнимая... Как будто кто-то большой и добрый сильно выдохнул у меня за спиной. И одновременно с этим чудесным дыханием такой же теплой волной меня окатило счастье. Вот буквально, никогда раньше такого не ощущала, разве что в ранней юности, после удачного секса с любимым человеком – стало легко-легко и празднично изнутри, как будто меня всю наполнили пузырьками шампанского. Хотелось прыгать, смеяться и петь, и одновременно не двигаться с места, и я как будто растворилась сама в себе и летала, не вставая с дивана... Жизнь мгновенно окрасилась в радужные тона, а проблемы исчезли сами собой.
Операция? На кой она мне хрен? Я и так красавица и умница, у меня за плечами замечательно прожитая жизнь, а впереди будет еще одна, только лучше. Олигархи? Уроды в ресторане? И так полюбят, а не захотят – им же хуже, пусть общаются с китаянками или идут в жопу, я переживу. И, если вдуматься, зачем мне вообще нужна эта болячка на шею, я богата, привлекательна и довольна жизнью, передо мной открыты все дороги, и я могу делать все, что захочу, никого не спрашивая и уж точно не издеваясь над собственной природой. С какого перепугу мне вообще взбрела в голову эта дурацкая идея? Мужики глазами не косят? И слава Богу, наконец-то можно расслабиться, вести себя естественно, так, как хочется, говорить то, что думаешь на самом деле, а не то, что кому-то хотелось бы от тебя услышать, и не стараться понравиться всем подряд. Это же долгожданное счастье, а я морду себе зачем-то кромсать собралась.
На этом радужном фоне я поняла, что зверски хочу есть. Открыла лежавшее на столике меню и тут же нашла себе замечательный суп – овощной, протертый, с сухариками и еще чем-то замечательным, прямо как в детстве, когда мы ездили с родителями в дом отдыха под Москвой. Я немедленно его заказала, а про остальное – второе или десерт – решила подумать потом. Официант принес мне корзиночку с хлебом и мисочку с маслом, в корзиночке оказались чудесные рогалики, сухарики и горячие пампушки, масло цеплялось на них сливочными завитками и таяло во рту, жизнь была прекрасна, я сидела счастливая, как слон, а сейчас еще суп принесут...
И тут в нее вперся он. Вернее, нет. Не так. Сначала явился официант с подносом, на котором не было ничего, кроме салфетки. Он аккуратно положил ее передо мной на столике и тут же исчез. В недоумении я взяла салфетку в руки – на ней синей ручкой было написано
Кинув салфетку в пепельницу, я вернулась к еде. Тут же вернулся и официант, причем не просто так, а с моим супом. Он был совершенно правильный, точно такой же, как в детстве, бархатистый и ароматный, я окунала в него рогалик и ела, причмокивая от счастья. Этот-то момент он и выбрал, чтобы вломиться в мою жизнь, как слон в посудную лавку.
Мужик, сидевший до этого за стойкой бара. Приперся, навис над моим столиком и воззрился на меня вопросительно. Невысокого роста, в темно-сером костюме, рубашка светлая. И галстук. Галстук был вообще зашибись. Светло-салатовый, в диагональную сиреневую полоску, и еще какие-то собачки там бегали. Отпадный галстук, жалко, я часы не разглядела. Но все равно – я не люблю, когда мне мешают есть, даже если я в нирване, а мужик в галстуке, поэтому я отложила ложку и подняла на него мрачно-выразительный взгляд.
– Ну? – спросил меня человек-галстук слегка раздраженно, как будто я была ему должна.
– Что ну? – огрызнулась я в том же тоне.
– Я ж там написал, – пояснил он, как будто муху отгонял.
– Вы о чем? – Привязался же псих на мою голову, а официанта опять как ветром сдуло. Этак и суп остынет.
– Так я не понял, – на лице у мужика проступило какое-то даже будто обиженное выражение. – Так да или нет?
И тут до меня дошло. Мама дорогая, это ж он мне оказывает внимание. Или – как это называется – снимает. Вот так, средь бела дня, при всем честном народе, пытается купить мои, можно сказать, личные услуги. А эта чертова салфетка – так на ней, оказывается, было написано его щедрое предложение. Сколько там было? Двести? Интересно, рублей или долларов? Наверное, все-таки долларов, рублей как-то совсем уж смешно. Да-да-да, кажется, Дашка рассказывала что-то такое, как снимают в ресторанах, это надо же, вот и я удостоилась, черт побери, а я-то тут сижу... И ради вот этого я хотела себе всю морду искромсать?
Я разозлилась. Не всерьез, а даже как-то весело, но тем не менее бурно. Те же пузырьки, что наполняли меня легкой радостью, теперь словно вспенились и выплеснулись за край, как бывает, когда в шампанское кидают кислую ягоду.
– Мужик, – спросила я его ядовито, как только могла, – ты на себя в зеркало сегодня смотрел?
Мужик, похоже, опешил.
– Ну да, – ответил он, но как-то неуверенно. – Смотрел, а что?
Я прищурилась и окатила его оценивающе-презрительным взглядом.
– Не, а что, что не так-то? – мужик занервничал еще больше. – Галстук, что ль, к костюму не очень? Так мне его стилист подбирал.
Я не выдержала. Меня, можно сказать, прорвало. И в четком соответствии с недавними своими мыслями о счастье я честно сказала ему все, что думала.
– С галстуком у тебя все в порядке, классный галстук, и стилист замечательный, но ты же мне не его предлагаешь, правда? И не кошелек, с которым у тебя, похоже, тоже все хорошо. Про кошелек с галстуком я бы, может, еще и подумала, но ты же мне не их суешь – себя, любимого. А на себя, на себя-то ты как следует поглядел? Ты же ростом, елки, с сидящую собаку, у тебя ногти обгрызенные, а все туда же. Я тут ем! У меня суп стынет, а ты пристаешь со своими салфетками! Дожились, вообще! Что за манеры-то у публики? В ресторан женщине сходить нельзя! Все! Отстань от меня! Не хочу больше разговаривать!