Счастливый слон
Шрифт:
Я бродила по комнатам, размышляя и прикидывая так и эдак, когда Сашка, наблюдавший мои движения, окликнул меня.
– Ну что, осмотрелась? Нравится?
– Ужасно нравится, Саш. Чудесно. А уж location – вообще лучше не придумаешь.
– Что лучше не придумаешь?
– Location. В смысле, извини, месторасположение. Неважно.
Я, в общем, редко сбивалась на английский и специально старалась за этим следить. Эта привычка образовалась у меня еще в Америке, в попытке сохранить сыну Женьке нормальный русский язык. А уж тут, в Москве, это было более чем естественно, но иногда вот пропирало некстати. Некоторые фразы как будто специально созданы для произношения по английски. А в результате – в лучшем случае недоуменные взгляды.
– Я тут тебе телефончиков накопал, – продолжал тем временем Сашка. – Специально
Молодые люди, пришедшие из прекрасной фирмы, специализирующейся на художественном оформлении интерьеров, мне как-то не полюбились. Один был весь вертлявый и цепкий, и в своих узких джинсах, черной обтягивающей рубашке и почему-то кедах больше всего напоминал некрупную бесхвостую обезьяну. Впрочем, сам он совершенно отчетливо считал себя большим художником и творческой личностью вообще. Другой был в нормальном костюме, но зато с хвостиком. В смысле, у него были длинные волосы, завязанные сзади шнурочком, и вся эта конструкция живенько так свисала над воротником пидажка. На визитках у черного было написано: «Дизайнер», а у хвостатого: «Архитектор». Хвостатый довольно быстро вытащил рулетку и стал везде бегать, прикладывая ее туда и сюда, при этом поминутно роняя, а черный взял на себя миссию общения с заказчиком.
Со мной он разговаривал «через губу», поминутно употребляя слова «пространство» и «перспектива», и всем своим видом показывая, что такой пожившей и даже вообще отжившей свое тетке, как я, пристало открывать в лучшем случае прачечную, но уж никак не художественную галерею.
Устав слушать про «преломление света на призмах откосов», я попросила его не париться, быть проще и вообще нарисовать мне картинку. Он обиженно замолчал, вытащил из сумки тоненький ноутбук, присел на корточки у стены и защелкал клавишами. Его хвостатый товарищ убрал рулетку, подошел и навис над ним в скорбной позе. Весь вид этой скульптурной группы красноречиво говорил: «Вот, что приходится выносить творческим людям по капризу тупых толстосумов». Мне было, конечно, интересно, что же они сумеют в итоге изобразить, работая в такой позе, без стола и мыши, но затягивать эксперимент бесконечно тоже не хотелось, поэтому я вытащила из своей сумки лист бумаги, карандаш и твердую папку. Да, я специально завела себе такую твердую папку формата А-4, на которой гордо написала слово «ремонт». Как взрослая. Впрочем, я всегда так поступаю, когда мне нужно делать какое-то большое грязное дело. Папку, а в ней тетрадочку, а туда записывать все-все-все, что относится к делу. Очень удобно. Подрядчик тебе: «А вот я там еще то-то и то-то», а ты открываешь папочку и в ответ: «Нет, голубчик, вовсе даже не то, а вот это, тогда-то и тогда-то, и уже оплачено, вот у меня и ресипт сохранился». То есть, пардон, расписка. Ему и крыть нечем.
Мальчик-обезьян, он же дизайнер, презрительно взглянул на протягиваемый ему карандаш с листком, но спорить не посмел. Минут через двадцать на листке среди резких штрихов и прочих каракулей стало проступать нечто вроде контуров моего помещения, там и сям перегороженного какими-то дурацкими арками, гнутыми проемами и ломаными углами. Я смотрела на это с грустью.
– Знаете, – не выдержала я наконец, – мне бы хотелось... Э-э... Как-то не загромождать пространство, что ли. Оно у меня, сами видите, и так-то не очень большое. Кроме того, весь свет идет из окна, а если вы его отгородите аркой, то у дальних стен вообще темно будет.
Художник окинул меня огненным взглядом.
– Преломление света, – был мне ответ, – создает дополнительное разбиение пространства на сложные зоны. Это добавляет интимности и изолированности, и в конечном итоге приводит к удлинению перспективы, тем самым заставляя пространство растягиваться. Это его увеличивает, а никак не уменьшает. Кроме того, сейчас в моде такие вот раздробленные линии, все только их и просят исполнить.
Я вздохнула. Ну что мне, спорить с ними, что ли? Объяснять, что у меня тут будет галерея, а не интимный салон? Себе дороже, только время ведь терять. Я притворилась, что он меня убедил, и еще немного побеседовала с ребятками про покрытия стен и пола. На пол мне были предложены, кажется, итальянские
Через два дня из фирмы с курьером прислали эскизы дивной нечеловеческой красоты. Шелк, бархат, зеркала и шкуры фаянсовых крокодилов сливались на глянцевых рисунках в один сплошной восторг. Перспектива была невыразимой. К этому великолепию на двух листках, скромно сколотых скрепочкой, прилагалась специально запрошенная мною смета. Верхний листок я перевернула, не вчитываясь, сразу отыскивая глазом конечный результат. Сто двадцать тысяч долларов. Ни много, ни мало. За перспективу в турецком борделе.
Вечером, в порядке юмора и смеха, я показала все это Сашке. К моему ужасу, он воспринял все совершенно серьезно, внимательно рассмотрел эскизы, пробежал глазами по смете, кивнул и собирался было засунуть все это куда-то к себе, когда я, осознав, что тут происходит, выхватила злосчастные бумажки у него из рук.
– Сань, ты что? Ты всерьез собрался им это заказывать? С ума сошел?
– Ну а что? – он поглядел на меня прозрачными глазами младенца. – Они нормальная фирма, серьезная. Я с ними работал. Смету, конечно, можно слегка подсократить, это уж мой финдиректор разберется, я ему покажу. Но она все равно потом распухнет, и в конечном итоге так и получится.
Я не могла поверить своим ушам.
– Сань, я чего-то не понимаю. Ты ведь меня разыгрываешь, правда? Шутишь, да?
Он пожал плечами.
– Да нет. Чего тут шутить-то?
– То есть ты действительно собирался заплатить им сто двадцать штук вот за эту херню?
– Ну да. Нормальный ремонт столько примерно и стоит.
Я не выдержала и завизжала. Хорошо, что мы были у меня дома, а не где-нибудь на публике.
– Нормальный ремонт столько не стоит! Ничего нормальное столько стоить вообще не может! Я за вдвое меньшие деньги себе целый этаж к дому пристроила, да еще все трубы поменяла! И ванную лишнюю сделала, вот. А у вас тут работа должна дешевле стоить, я смотрела по интернету. И материалы тоже. И вообще. То, что они нарисовали, – это просто идиотство, это не галерея, а турецкий бордель! В лучшем случае – итальянская гостиница, три звезды! На кой черт мне там фальшивый бархат и зеркала?! Чтобы картины сами в себе отражались, а клиенты с ума сходили, даже не зайдя? Или чтобы денег слупить, а дальше трава не расти? Я бы этих дизайнеров, елки, за одни эскизы вообще на фиг поразгоняла бы, не говоря уж про смету. Ты бы видел, как они разговаривали со мной! Да они чертить с трудом умеют, у них рулетка из рук падает. И ты таким собрался деньги платить? Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор не разорился с такими замашками?
Сашка, слегка охренев, наблюдал за моими прыжками и воплями, даже не делая попыток меня перебить. Когда я выдохлась, он осторожно начал:
– Ну ладно, Лиз, чего ты так-то уж убиваешься? Ну, не понравились тебе эти ребята, давай наймем других. В чем проблема-то? А про деньги ты зря, они лишнего не берут, я их знаю. Я в свое время с другой фирмой дело имел, так там еще дороже было. И сделали они все красиво. Хочешь, я тебя к себе в офис свожу, сама посмотришь.
– Не хочу. Только расстраиваться. Ты мне потом скажешь, сколько это стоило, я вообще с ума сойду. Знаешь, Саш, давай пока не будем никого нанимать, я хочу сама попробовать.
– Что попробовать? Сделать ремонт?
– Ну, не прямо сам ремонт, конечно. Красить и клеить обои я не буду. А вот эскизы нарисовать, стенки померить, материалы купить – это я могу. И рабочих, наверное, могу найти. По крайней мере попытаться. Ты мне машину сможешь дать дня на два?
Он посмотрел на меня с еще большим ужасом.
– Лиз, ты уверена?
– В чем? Что приличных рабочих получится найти?
– Да нет, вообще. Что надо прямо вот так?
– Да как так-то, Сань? Чего тут особенного? Подумаешь, косметический ремонт в двух комнатах сделать. Я свой дом почти полностью перестраивала. И подвал, и чердак, и кухня. А трубы менять? Вот это, знаете ли, была водяная феерия! И уж точно здесь все обойдется дешевле.