Счастливый выбор
Шрифт:
Боголюбский удивленно вскинул брови.
— Ну хорошо. Я вам скажу. В конце концов, по закону вы имеете право знать его имя. — Он порылся в ворохе папок, возвышающихся на столе, словно Пизанская башня, готовых рухнуть в любую минуту, и извлек нужную. — Вот… сейчас. — Он открыл папку и достал некую бумагу. — Свидетеля сего зовут Адам Треверс, он гувернер его сиятельства юного графа Ремизова. Этого вполне достаточно для возбуждения дела в суде за неуважение к его особе и нанесение телесных повреждений. Э-э-э… тянет так…
— Рублей на пятьсот, —
Чиновник усмехнулся.
— А может, и более…
Сергей Львович достал из кармана письмо и протянул его Боголюбскому.
— Вот прочтите.
— Что это? — удивился тот.
— Признание вашего свидетеля.
Чиновник округлил глаза, но взял письмо и начал внимательно его читать.
Сергей Львович, пристально глядя на него, получал несказанное удовольствие от его реакции.
— Э-э-э… Это как же? Теперь мистер Треверс не служит у ее сиятельства? — удивился Боголюбский. — И он пишет, что юный граф проявил по отношению к вам неуважение. Ничего не понимаю… Что же я скажу графине?
— Да что хотите! Лучше всего правду, что ее отпрыск — наглец, которого свет не видывал.
— Вы не понимаете, что говорите! Это будет стоить мне места! У ее сиятельства связи в самом Петербурге, — сокрушался чиновник.
— Да бог с ними, со связями. Чай, до Петербурга далеко. Давайте решим сие дело полюбовно, — предложил Завьялов.
— Это, простите, как?
— Я так поминаю, что заседания суда не избежать.
— Да, вы совершенно правы.
— Так вот, вы пригласите на него мистера Треверса, и он подтвердит, что я говорю правду. Он пребывает в имении Вересово, у жены.
Чиновник и вовсе растерялся.
— Вы губите меня!
— И что прикажете мне сделать: сесть в тюрьму, ради того чтобы ее сиятельство госпожа Ремизова осталась довольной? Ни за что!!! Выкручивайтесь теперь сами как хотите.
Сергей Львович вышел из кабинета довольный собой, оставив господина Боголюбского в полном смятении и растерянности.
Выйдя от Боголюбского, господин Завьялов несколько повеселел и, покручивая ус, сел в коляску. Проезжая мимо цветочного магазина, он велел остановиться. Войдя в него, Сергей Львович попал в царство экзотики. Мало того, что в магазине на витрине были выставлены привычные для русского человека розы, гвоздики, тюльпаны, фиалки и еще множество всего, видимо, выращенного в местных оранжереях, так вдобавок ко всему он увидел такие цветы, названия которых и вовсе не знал. Например: герберы, каллы, стрелиции, молюцеллы…
К Сергею Львовичу подошла миловидная женщина.
— Что желаете, сударь?
— Я… я… я, — растерялся майор. — Хотел бы купить необычный букет…
— О, это легко! В наших оранжереях произрастают очень необычные и красивые цветы. Я подберу вам. Скажите, если не секрет, примерный возраст вашей дамы.
— Думаю, лет тридцать…
— А еще вы можете что-нибудь сказать о ней? Поверьте, я спрашиваю вовсе не из любопытства,
— Она — богатая женщина и вдова…
— О! — воскликнула цветочница. — Тогда вам надо купить «Каприз Афродиты»! Ей наверняка понравится.
Женщина выбрала один из многочисленных букетов, стоявших на прилавке.
— Вы думаете? — засомневался Сергей Львович, но по виду букет выглядел действительно великолепно.
— Конечно, вот смотрите: это антуриум, это орхидея, это папоротник, — цветочница указывала пальчиком на цветы, называя их, — это монстера, протея и ваксфлауэн.
У майора голова закружилась от такого изобилия экзотики и названий, которые просто нельзя воспроизвести.
— Хорошо, только упакуйте красиво, с ленточкой…
По прибытии в «Ренессанс» Завьялов направился к себе в номер, поставил букет в вазу, переоделся и попытался обдумать дальнейший план действий.
Воспоминания об Ольге Викторовне волновали его воображение. «Она красива, молода, богата… Что я для нее? Всего лишь случайный знакомый… Как я приду к ней с цветами? Она прогонит меня… А может быть, и нет? Я в растерянности, никогда еще я так не терялся перед женщиной. Да, но какой женщиной!!!»
В свою очередь графиня размышляла, сидя у зеркала, в то время как Даша ловко управлялась с ее локонами: «Этот Сергей Львович мне нравится… Ах, это невозможно… Но почему же? Я — вдова как уже два года. Что в этом дурного? Но как Николенька воспримет эту новость? Ведь он так любил отца? Что же делать? В случае чего велю Даше молчать, а там как Бог даст. Не могу же я похоронить себя раньше времени?!»
Когда Даша уложила последний локон в прическе, Ольга Викторовна попросила подать ей письменный прибор. Взяв лист бумаги, она быстро написала:
«Сударь, я хотела бы еще раз поблагодарить вас за вчерашнюю услугу. И была бы очень рада отужинать с вами сегодня вечером в моем номере часов в семь вечера…»
Буквально через пять минут Даша уже стучалась в номер Завьялова. Он сам отворил ей дверь.
— Сударь, простите меня за беспокойство, — произнесла горничная. — Моя хозяйка велела передать вам эту записку…
Явно удивленный, Сергей Львович тотчас выхватил записку из рук горничной и, не удержавшись, сразу же ее прочитал.
— О! Передайте Ольге Викторовне — это честь для меня! Я непременно буду в указанное время.
Как только Даша удалилась, Сергей Львович едва смог взять себя в руки. Он чувствовал, что весь трепещет от желания видеть госпожу Морозову. Немедленно одевшись, он решил отправиться в винную лавку купить приличного вина для ужина.
Из множества вин он выбрал «Совиньон Блан», легкое виноградное вино, обладающее приятным терпким вкусом. Теперь Майор был готов посетить предмет своих грез.