Щедрый Буге
Шрифт:
На следующее утро, торопя рассвет, мы пошли с Луксой на Джанго за продуктами.
Холодок слегка пощипывал уши. Снег под лучами восходящего солнца сиял девственной чистотой и свежестью. Собаки весело носились, рыская по сторонам, то забегая вперед, то отставая. Вдоль берега, выстроившись в несколько рядов, застыли могучие высоченные тополя.
– Лукса, из такого тополя, наверное, можно выдолбить не один грузовой
бат*?
– Да, тополя здесь хорошие.
Перед Разбитой Пират неожиданно остановился. По его настороженному виду мы догадались, что он почуял зверя. На острове, окаймленном ржавым тальником, сквозь морозную дымку вырисовался силуэт оленя. Заметив нас, изюбр бросился наутек. Пират напористо, с азартным лаем, ринулся следом. Индус же отнёсся к этому совершенно спокойно: "Убегает - стало быть хозяину не опасен", - по-своему истолковал он происходящее и равнодушно наблюдал за погоней.
Казалось изюбр не бежал, а летел, откинув голову назад, лишь изредка касаясь копытами снега, и через несколько секунд скрылся за излучиной реки. Вскоре характер лая изменился
– Остановил, - сказал Лукса.
поглядел на него с недоумением.
Бат - грузовая, долбленная из ствола тополя, лодка
48
– Когда гонит - лает с визгом, остановит - как на человека лает и подвывает, - пояснил промысловик.
Мы прибавили ходу и вскоре перед нами предстала незабываемая картина: красавец олень стоял у промоины, вытянувшейся длинной, черной лентой под обрывистым берегом, и приготовился к обороне; Пират, злобно взлаивая, волчком вертелся на безопасном расстоянии, отвлекая внимание на себя. В такой ситуации не составляло труда приблизиться к изюбру на верный выстрел, но стрелять мы не могли - зверь запретный, а лицензии на него у нас нет. Отозвав озадаченного пса, двинулись дальше.
Широкий торосистый коридор реки открывал поворот за поворотом. По берегам кое-где бугрились обширные наледи. От них, словно от чаш с кипятком, лениво поднимался пар.
За Разбитой, на небольшом возвышении, как на постаменте, высилась двадцатиметровая каменная глыба. Ее грубые, но точные контуры напоминали массивную голову ухмыляющегося великана. Особую прелесть придавали скале роскошные лишайники, покрывавшие её "затылочную" часть пестрым радужным ковром. То ярко-красные, почти кровавые, то нежно-зеленые, то сиреневые, они были словно краски сочной палитры художника. Природа щедра и нетороплива: ее никак не упрекнешь в
недостатке фантазии и за тысячелетия с помощью ветровой эрозии, воды и солнца она творит чудеса.
На подходе к Джанго до нас долетел глухой невнятный рокот. Сначала мне показалось, что это гул мотора, но вскоре понял, что ошибся. Шум исходил от изумительного по красоте порога, обрамленного изумрудным ожерельем льда
Мороз усмирил ее буйство, одев толстым льдом, но в самом центре на стрежне остался не замерзший участок. Зеленоватые буруны бесновались в
49
тесном кольце, пытаясь разрушить оковы. Но мириады брызг, оседая на прочных надолбах, делали их все более неприступными. Пройдёт еще несколько морозных дней, и порог сплошь заплывет льдом, затихнет до весны.
Ниже по течению заметили темный бугор, слегка припорошенный снегом. Подойдя ближе, мы увидели, что это лосиха. Надо льдом возвышались передние ноги, голова и туловище. Вокруг следы волков. В боку лосихи зияла дыра, через которую те выгрызли все мясо.
– Волки часто так делают: гонят лося на слабый лед, а когда провалится, окружат и ждут, когда вмерзнет, - прокомментировал Лукса.
Я содрогнулся, представив эту жуткую картину.
Ну вот, наконец, и Джанго. Прежде здесь было большое стойбище, а сейчас просто поляна с парой устоявших перед разрушительным временем лабазов. Можно отдышаться. После болезни я был еще слаб, и отдых затянулся. Поев мяса и выпив душистого чая с подрумяненным на костре хлебом, я долго лежал у огня в дремотной тишине. Лукса что-то терпеливо ладил острым ножом. День угасал. Пора было возвращаться.
Взвалив на плечи рюкзаки с продуктами, тронулись в путь. Сумерки быстро сгущались. Когда подошли к порогу, было совсем темно. Ревун, при свете дня сказочно красивый, в кромешной тьме казался угрюмым и зловещим.
Дальше шли на ощупь по уже застывшей лыжной колее, определяя край следа плоскостью лыж. На наледях, чтобы не сбиться, поджигали смоляк. Обратная дорога меня совершенно измотала. К становищу подходил вовсе без сил, как зомби. В прореху туч запоздало выглянул медовый диск луны, напоминающий лицо радостно улыбающегося колобка, сумевшего вырваться на волю. Тайга осветилась мягким светом. Но сердитая хозяйка-ночь быстро спрятала неслуха за высокий конус сопки, а на нас накинула чёрное, с крапинками звёзд, покрывало, точно поторапливая ко сну.
– Луна о сопку ударилась и на звезды рассыпалась, пошутил Лукса.
50
Напившись чаю, забрались в мешки, и я впервые, несмотря на крепкий мороз, проспал до утра, ни разу не проснувшись.
БОЛЬШИЕ РАДОСТИ
Еще одна неделя прошла впустую. В последнее время чувствую себя волком, безрезультатно рыщущим в поисках добычи, который несмотря на неудачи, вновь и вновь черпает невесть откуда силы, и все с большим ожесточением продолжает идти к заветной цели. Надежду на успех не теряю