Щедрый Буге
Шрифт:
Первое время я относился к их прогнозам без особого доверия. Но точность предсказаний этих смышлёных птиц быстро развеяла мой скептицизм.
57
Например, если вороны каркают дружно - быть холоду, устроили в небе хоровод - скоро поднимется ветер.
Весь день расставлял новые ловушки. Устал до изнеможения, но несмотря на это, всё же полез еще дальше в сопки. Ничего с собой не могу поделать. Постоянно тянет заглянуть за горизонт. Вскоре стали попадаться уже не тропки, а настоящие торные дороги, и принадлежали они не соболю, а хозяину
Снедаемый любопытством, я пошел вдоль торной тропы. На выступе утеса под многовершинным кедром обнаружил лежку. Похоже, что правитель таежного царства часто бывает здесь: отдыхает, обозревает свои владения. Вид отсюда действительно великолепный. И словно в награду за смелость (признаюсь, всё же было страшновато), я впервые имел возможность рассмотреть мощный горный узел на юго-востоке, откуда берет начало самая труднодоступная в этих краях река Чукен.
Белоснежные скалистые вершины, испещренные глубокими шрамами осыпей, возвышались плотной выразительной группой. От них веером расходились более низкие отроги. Если в наше время еще остались места, про которые можно сказать "тут не ступала нога человека", то такое определение в здешних краях более всего применимо к Чукену. Его покой охраняет частокол крутых гор, размыкающих свою цепь только в устье реки. Течение в нем такое сильное, что даже удэгейцы, привыкшие ходить на шестах, и те не могут подняться вверх более чем на десять километров. Для моторок Чукен и вовсе непроходим из-за многометровых заломов, порогов и затяжных шивер. Берегом идти тоже невозможно: отлогие участки чередуются с отвесными неприступными прижимами. Даже мороз не может усмирить Чукен - зимой он весь покрыт частыми и обширными промоинами.
58
Удэгейцы объясняют это тем, что река берет начало от крупного теплого источника, бьющего из-под горы с кратким названием Ко. И лед, что местами все же покрывает реку, очень коварен. Сегодня он прочен, как гранит, а назавтра расползается, как гнилое сукно.
Эх, на вертолете бы туда! Построить на горном ключе, кишащем рыбой и зверьем, зимовье и наслаждаться красотами нетронутого уголка.
Так я стоял, любовался и мечтал минут десять. Было хорошо видно, как из-за островерхих гор крадучись выползали молочные клубы туч и обволакивали одну вершину за другой. Вдруг на противоположной стороне распадка отрывисто, хрипло рявкнул изюбр. Струхнув от мысли, что где-то неподалеку бродит тигр, торопливо съехал вниз на широкую террасу.
Здесь перед моим взором предстала несколько иная, живописная картина: сплошь утрамбованный снежный круг, раскиданное гайно кабанов и деревца, срезанные на высоте колена чем-то острым.
Тут же под кедрами лежали остатки чушки: челюсти и копыта. Все остальное было перемолото крепкими, как жернова, зубами и нашло приют в желудке тигра. После обильной трапезы царственный хищник нежился, барахтался в снегу, чистил когти - кора деревьев вся в свежих царапинах.
Очевидно, тигр напал на спящий табун ночью. Позже Лукса подтвердил, что по ночам, когда усиливающийся мороз не располагает ко сну, тигры охотятся, а днем, выбрав удобное место, чутко дремлют на солнцепеке.
Тигр, или как его здесь называют - куты-мафа, по традиционным представлениям удэгейцев - их великий сородич, священный дух удэ. Относятся они к
День пролетел так незаметно, что когда между туч показался оранжевый шар солнца, зацепившийся нижним краем за сопку, я глазам не поверил и, поспешно спустившись к ключу, быстрым шагом заскользил по накатанной лыжне.
59
Тяжело, медленно вставал рассвет над промерзшими мышцами хребтов. Когда на востоке затлела, разгораясь, неровная цепочка островерхих каменных зубцов, я уже шагал в сторону Маристой пади, где стояли капканы на приманку.
Как и прежде, во всех пусто, хотя к большинству хаток соболь все же подходил. "Любопытный, - раздраженно думал я.
– Интересуется, видите ли. Нет, чтоб в хатку зайти". Но, поскольку все следы были трех, четырехдневной давности, я пришёл к выводу, что это наследил не местный,
ходовой соболь. Поэтому, сняв капканы, новые настораживать не стал.
На выходе из пади кто-то мотнулся через лыжню в чащу. Кабарга! Такая
крошка, а прыгает словно кенгуру.
Мой наставник принес двух соболюшек. Одна темно-коричневая, другая значительно светлее. Добыты на одном ключе, а по цвету так резко отличаются и за тёмную он получит вдвое больше, чем за светлую, хотя тех и других ловить одинаково тяжело. Выходит, что охотник за один и тот же труд получает разную плату. Чем больше поймаешь темных соболей, тем больше заработаешь. Такая ценовая политика способствует осветлению расы. Особенно в тех местах, где соболя промышляют с лайкой: промысловик костьми ляжет, а возьмет "казака" - черного соболя, ибо получит за него в три-четыре раза больше, чем за светлого.
Вот это день!! Вот это удача!!! Лесные духи с несказанной щедростью одарили меня за упорство и долготерпение. Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын. Степень моей радости легко представить, если вспомнить, что за прошедшие сорок пять дней колонок был единственным моим трофеем. А я, чтобы закупить всё необходимое снаряжение для промысла влез в огромные долги (полугодовой заработок ведущего специалиста) и уволился из крупной нефтяной компании. Зато сегодня... Но все по порядку.
60
Утро выдалось на редкость солнечным и тихим. Быстро собравшись, я с волнением зашагал проверять первые капканы на подрезку. Сгорая от нетерпения, поднялся на увал и приблизился к первому. Но что это? Снег вытоптан, посередине лежит ветка, а капкана нет. Сердце екнуло: опять не повезло - оторвал потаск и ушел! Но, овладев собой, стал разбираться. Вижу, одиночный след пересек лыжню и потерялся среди опрятных елочек. Пригляделся. Да вот же он! Свернулся клубочком, положил головку на вытянутые задние лапы да так и застыл. На фоне снега пушистая, шелковистая шубка казалась почти черной и переливалась морозной искоркой седых волос. Округлая большелобая голова с аккуратными, широко посаженными ушами треугольной формы покрыта короткой, более светлой шерсткой. Добродушная мордочка напоминала миниатюрного медвежонка. Хвост черный, средней длины. Лапы густо опушены упругими жесткими волосами, которые значительно увеличивают площадь опоры и облегчают бег по рыхлому снегу. След поражает своей несоразмерностью с величиной зверька. Он, пожалуй, даже крупнее следа лисицы, хотя размером соболь с небольшую кошечку.