Щеглов Из жизни Валерия Маслова

Неизвестно

— Хорошо, не в шахматы...

— В шахматах Василий Дмитриевич Трофимов себя специа­листом считал. Играл он поначалу, правду сказать, как медведь, только фигуры передвигал. Постепенно научился, тому же Бронштейну как-то вызов бросил. Гроссмейстер из вежливос­ти не отказал. Иной раз мы тренируемся, а Трофимов в парт­ком — партию с кем-нибудь сыграть.

— Вы с ним за шахматной доской встречались?

— Случалось. Для меня это тягостно было — уж очень долго он над ходами раздумывал. С шахматами у меня отношения не сложились. В детстве отец заставлял играть с ним до победы, а во дворе ждали ребята с футбольным мячом. Спорт он не

лю­бил. Даже когда я в «мастера» попал, отец это за серьезное за­нятие признавать отказывался. Его заместитель и фронтовой друг подполковник Артюх вынужден был разъяснять: «Павел Григорьевич, твой Валера чемпионом мира стал!»

Для отца любимым занятием была охота. Однажды меня с собой взял. За полсуток, образно говоря, одна утка пролетела и в ту не попали. Что за удовольствие? Зато комаров видимо- невидимо. Вот с ними у меня все в порядке. Если сидят, к при­меру, несколько человек рядом и комар запищит, остальным можно не беспокоится — он мой.

— По этой причине вам и рыбалка не могла удовольствие дос­тавить...

— Так и было. Я и к пикникам на природе спокойно отно­сился. Только один запомнился. Поехали в охотхозяйство по Горьковскому шоссе. Компания была большая: Константин Иванович Бесков с Валерией Николаевной, Лев Иванович Яшин с Валентиной Тимофеевной, Жора Рябов, его друг бас­кетболист Яак Липсо, который тогда за ЦСКА играл, мы с Ви­тей Аничкиным. Хорошо время провели, интересно было...

— Кстати о баскетболе. Вы говоршш, что в школе любили в него играть. Со временем поостыли?

— Пока силы были — играл. В футбольном «Динамо» не­сколько ребят очень прилично на площадке смотрелись, один Валера Фадеев чего стоил. В основную пятерку я не всегда про­ходил. С нашими «великанами» — Яшиным, Беляевым, Ря­бовым, Вадиком Ивановым — тягаться нелегко было. Мы — динамовцы — в Новогорске дружно жили. Много общались с баскетболистами, волейболистами. За все женские команды ез­дили болеть.

— «Русачи» в баскетбол не играли?

— Только, если для нагрузки. Интереса большого не возни­кало. «Шайбисты» наши в 60-е годы в основном игрой в лото забавлялись. Только и слышно было на базе, где они жили: «тридцать три», «двадцать пять», «сорок шесть». Аркадий Ива­нович Чернышев все переживал: «Когда они только поумнеют!»

— Чем же вы свой досуг заполнят?

— Только противопоставлять не нужно. Я читать любил, му­зыку эстрадную, кино. К книгам сестры меня с детских лет приобщили. «Войну и мир», хоть и не без труда, но одолел. «Тихий Дон» с интересом прочитал, «Старик и море» Хемин­гуэя, всего Голсуорси. «Сагу о Форсайтах» и позже перечиты­вал. Нормально, с удовольствием.

Разве что с Пушкиным и Лермонтовым у меня роман не сложился. Может, преподавали нам так, но еще в школе для себя решил, будь я их современником, оказался бы на стороне Дантеса и Мартынова.

— Какой вы, однако, жестокосердный...

— Шутки шутками, но ей-богу было такое ощущение. Разве можно так себя над другими ставить?

Сейчас чаще детективы в руки беру. Думать особо не над чем, а захватывает. «Слепой киллер» — от одного названия мо­роз по коже. Другие времена настали, но когда показывают ста­рые советские кинокомедии — обязательно смотрю. «Карна­вальная ночь», «Неподдаюшиеся», «Бриллиантовая рука». Мне, кстати, когда-то кагэбэшники рассказывали о том, как сюжет «Бриллиантовой руки» родился.

— Поделитесь...

— Якобы знаменитый прыгун-высотник Валерий Брумель, собираясь

в зарубежную поездку, решил в гипсе, который у него на ноге был, доллары спрятать. И сказал об этом своей знакомой, позвонив из телефонной будки с Арбата. Разговор засекли, тут же прибыли на место, сфотографировали звонив­шего и взяли под контроль. Кончилось тем, что Брумель никуда не полетел — его сняли с самолета.

В «Бриллиантовой руке» я особенно от Анатолия Папанова был в восторге. Разок довелось с ним пообщаться. Вместе ехали в поезде Москва—Ленинград. Симпатичный человек, держался с нами просто. И с Евгением Леоновым судьба как-то раз слу­чайно свела. Песнями Владимира Высоцкого я не увлекался, но как он играл в кино белых офицеров, мне очень нравилось.

— Видеть их спектакли приходуюсь?

— Конечно, но с театром у меня другие воспоминания свя­заны. Помню, в 1964 году наша хоккейная команда оказалась в Свердловске в одной гостинице с московским Театром мини­атюр. Оказалось, что артист, а впоследствии руководитель этого театра Рудольф Рудин — изве­стный многим как «пан Гима­лайский» из телекабачка «13 стульев», вырос в одном дворе с Анатолием Мельниковым. Перезнакомились, там тогда Ольга Аросева и Зиновий Вы­соковский играли, другие ар­тисты хорошие. Матч у ар­мейцев мы выиграли, это от­крывало дорогу к золотым медалям. Артисты пришли за нас поболеть, а потом при­гласили на спектакль. По его ходу была вольная реплика, и вдруг мы слышим, как со сце­ны раздается: «Император Папугин!» Так они Женю Папугина решили отметить, он героем матча стал — два мяча свердловчанам забил. Позже его и шведы «императором русского хоккея» называли...

— Были еще театршьные впечапыения?

— В свое время пересмотрел весь репертуар Театра кукол Сергея Образцова. Очень мне Зиновий Гердт нравился. Ока­зываясь в Одессе, несколько раз ходил в Театр оперетты, где звездой в те годы был Михаил Водяной. Там другое де­ло, одна атмосфера в фойе чего стоила! Еврейская публика, ра­зодетые мамы с дочерьми, друг друга рассматривают, словно в зоопарке, всюду запах дорогих духов с потом пополам — ко­лорит! Вот с оперой у меня ничего не получилось. Первый раз при­шел - и сразу на «Повесть о настоящем человеке»...

— Это там, кажется, пели «Отрежем Мересьеву ногу и не скажем ему об этом...»

— Серьезное было испытание. Удовольствие мне доставляла легкая музыка. Всегда привозил из зарубежных поездок плас­тинки. Собралась приличная коллекция, она моей первой жене после развода досталась. Но свою любимую я не отдал. В Лон­доне купил, там Элла Фитцджеральд и Луис Армстронг вмес­те поют. Слушал как сказку, после тренировок под их пе­ние засыпал...

— Кто в ваших командах основными меломанами были?

— В футбольной — Борис Кох. С магнитофоном он не расставался. Вячеслав Дмит­риевич Соловьев как-то на тренировке ему попенял: «У тебя, Боря, ноги, наверное, пленкой обмотаны, играть мешает». В хоккейной — Дима Морозов. Он больше не эстрадной музыкой, а рок-группами увлекался, особенно «битлами».

— Кино все яюбшш?

— Конечно. Но вот Воло­дя Глотов отличался особым пристрастием. Он обожал смотреть китайские фильмы. Их иногда в Новогорск при­возили, и Володя всегда ходил. Сидел иногда в зале один, а потом рассказывал, что и как там происходило. Мы посмеивались, конечно, но к чужим чу­дачествам я отношусь с уважением. Смотрел Эдик Стрельцов фильм «Чапаев» раз, наверное, двести. И ничего, играть хуже не стал.