Щеглов Из жизни Валерия Маслова

Неизвестно

— У вас другое мнение?

— Я считаю, что правильно поступили «шайбисты», назвав Владислава Третьяка. Как можно определить, кто был лучше — Бобров, Харламов или Мальцев?

— Видеть Боброва в игре вам доводшюсь?

— Конечно, и не только видеть. Раз как-то мы с Папугиным в одной команде с ним в русский хоккей сыграли. Какой-то праздничный матч проводился на стадиончике «Динамо-Ш», что за больницей МПС на Волоколамском шоссе. Играли на рыхлом льду, нам тяжело было, что уж о Боброве говорить. Па­пугин мне шепнул, что надо бы помочь Всеволоду Михайлови­чу забить. Сказано — сделано.

Но

сравнивать игру Боброва с хоккеистами следующих по­колений, не возьмусь. Если между Харламовым и Мальцевым выбирать, проголосовал бы за своего бывшего одноклубника. В лучшие сезоны Саше Мальцеву, что по мысли, что по исполне­нию равных на площадке не было. При этом, заметьте, в «Ди­намо» партнеры по звену под его уровень не подходили. Вот что значит игровое мышление, Мальцев ведь и в футбол хоро­шо играл...

— Стало быть, в хоккее с мячом лучшим следова/Ю признать Анатолия Мельникова ?

— Совершенно верно. Не только за вратарское мастерство, но и за цельность натуры. По отношению тренировочному процессу, соблюдению спортивного режима Анатолий Георгие­вич был настоящим профессионалом. Он закончил выступать в 40 лет, хотя мог еще несколько сезонов поиграть. Трофимов поторопил его с уходом, хотел, видимо, побыстрее надежного помощника в сборной получить.

Другого вратаря такого класса пока не видно, хотя многим мастерства было не занимать. Назову Юрия Школьного, Вик­тора Громакова, Юрия Шальнова, Александра Тенякова, Сер­гея Лазарева. Этот ряд можно продолжить, упомянув и более молодых, но до уровня Мельникова никто так и не дотянулся.

Всегда с удовольствием вспоминаю, как каждое утро Толя делал зарядку минут на сорок, а различные упражнения на гиб­кость выполнял, не слезая с постели. Кое-кто над ним посмеи­вался, но я всегда относился с уважением.

— Не было ли перебора в его истовости? Рассказывают, что перед игрой он обязательно шнурки гладил...

— Это, конечно, причуда, но так он понимал служение делу. Мелочей в этом для него не существовало. Мельников и над перчатками вратарскими колдовал постоянно. То клеем пробо­вал намазывать, то губки какие-то наклеивал, чтобы силу сцеп­ления увеличить. Тоже случались комические ситуации. Вводит он как-то мяч в игру, а на перчатках клей. Толя размахивается, бросает, и смотрит, как будет атака развиваться, а игроки в не­доумении — мяча-то нет. Оказалось, он к его перчатке при­лип...

Если кто и имел право над ним подтрунивать, то такой мас­тер как Папугин. У них всегда соревнование было. Выходят на тренировку, и тут же раздается: «Не забьешь, носатый!» — «Ло­ви, Сова!»

— Почему, кстати, Мельникова так прозвали ?

— Толя немного странно перемаргивал, что-то вроде нерв­ного тика. Кому-то, вероятно, показалось, что похоже на сову, отсюда и прозвище. Наивно думать, что в игре ему это не ме­шало, иногда и контроль над мячом терялся. Тем не менее, еще раз повторю, сильнее вратаря в хоккее с мячом не было. Ни у нас, ни за рубежом. Да и называть Мельникова «совой» мало кому дозволялось, самолюбие Толи мы щадили.

Я уже говорил, что Мельников образцово соблюдал режим. Позволял себе, образно говоря, фужер шампанского раз в три года. Но курил он, как и Яшин, много. Из футбольных поездок

я привозил Толе по паре блоков фирменных, как тогда называ­ли, сигарет. При Трофимове он, однако, курить стеснялся, де­лал это украдкой. Василий Дмитриевич, когда видел Мельни­кова с сигаретой, без замечания мимо не проходил. Даже мне иногда приходилось вмешиваться. Сколько раз Трофимова просил: «Оставьте вы его, Василий Дмитриевич! Что он по уг­лам прячется, некоторым, слава Богу, в отцы годится...»

Кто действительно шампанское любил, так это дублер Мель­никова Юрий Шальнов. Для него это был атрибут красивой жизни, которой наш второй вратарь был совсем не чужд. По физическим данным и способностям он, пожалуй, Мельникову не уступал. Но любой талант, что общеизвестно, должен под­крепляться работой. Тренироваться Юра не любил, потому больших высот и не достиг.

— Не скажите, двукратный чемпион мира...

— Это статистика, а по существу Шальнов играл только в 1969-м. Хотя после ухода Мельникова мог бы надолго основ­ным вратарем стать. У Анатолия Георгиевича неудачные матчи случались редко. Крайне раздосадован он был, помню, когда на финише сезона 1966 года мы дома проиграли «Воднику» 0:1, в результате чего уступили «золото» свердловчанам. Лед тогда после мотогонок и массового катания не залили, а только почи­стили. На углах поля он наждак напоминал. Да еще сильный снегопад начался. Евгений Юшманов пробил, мяч задел какой- то бугор и оказался в воротах. У нас было множество моментов, но на вратаря гостей Виталия Сандула в тот день вдохновение снизошло. И такие случаи бывают...

— Знаю, что незаменим в игре на тяжелом льду был левый бортовой Юрий Шорин...

— Юра чувствовал себя как рыба в воде, когда играли в отте­пель, на мягком льду. Очень сильный был хоккеист, в нашу команду сразу вписался. Легкие ноги, быстрые руки. В едино­борствах никому не уступал, обвести Шорина было задачей не­простой. Держался он всегда вместе с Мишей Осинцевым. После ухода Осинцева Трофимов стал и Шорина постепенно прижимать. На чемпионате мира 1969 года Юра был признан лучшим полузащитником, а на следующий не поехал. Правда, тогда ему уже 37 было...

— Из тех, кого вы назвали в своем варианте состава 60-х, не было сказано только о Вячеашве Дорофееве.

— Неплохой был нападающий. Большой объем работы вы­полнял, хорошо катался, но в тонкий пас играть не умел. В сборную его Трофимов не брал. Дорофеев от нас ушел в ульяновскую «Волгу», где еще с десяток лет отыграл. С левыми на­падающими Василий Дмитриевич долго не мог определиться. Пригласил потом Евгения Манкоса, который в «Филях» ему очень нравился. Техничный, с голевыу чутьем хоккеист, но и он до уровня сборной не поднялся.

Затем Анатолий Рушкин из Ульяновска пришел. Тоже был игрок интересный, клюшкой отлично владел, скорость имел приличную. Его Трофимов в сборной наигрывал, в 1969-м сво­зил на чемпионат мира. Но Рушкин вскоре прибаливать начал, а потом в Швеции «прокололся». Решил нашими металличес­кими рублями в магазине расплатиться. Швед взял, а когда в банке его на смех подняли, в полицию заявил.

Следующим был Володя Тарасевич...

— Это уже команда 70-х. Кто еще из предшественников заслу­живает упоминания?