Щепки плахи, осколки секиры
Шрифт:
— А чем докажешь? — лукаво поинтересовался он.
— Здравствуйте! — возмутилась Верка. — Почему это я должна доказывать собственную невиновность? Лучше вы мою вину докажите.
— Ну это просто, — заверил ее Альфонс. — Никаких проблем… Стоит мне захотеть — и через час ты признаешься в чем угодно. И в связях с анархистами, и в пособничестве инквизиции, и в принадлежности к «тракам»…
— Да я про этих «траков» никогда даже и не слышала! — Верка уже не говорила, а почти кричала.
— А это те, кто за
— Я последний раз в ведомости на аванс расписалась! — огрызнулась Верка. — Еще в те времена, когда солнышко на небе светило.
— Ты попусту не возмущайся… Береги нервы… Лучше оцени, какую мы западню врагам устроили. Ловко, а?
Что могла сказать ему на это Верка, вместе с ближними и дальними своими сама угодившая однажды в жуткую западню, даже приблизительных размеров которой никто до сих пор определить не мог?
За Зяблика, собиравшегося в рейд на Воронки, она не боялась — тот и не из таких переделок ужом выворачивался, а Бациллу, вольно или невольно подставившую ее провокатору, жалеть вообще было не за что. Конечно, опять заговорят стволы, опять прольется кровь и опять люди, родившиеся на одной земле, будут старательно загонять друг друга в эту землю, — но разве такое случается в первый или последний раз? Когда у тебя самой на шее удавка затягивается, тут уж не до чужой беды.
Равнодушно глядя в пространство, она сказала:
— Слушайте, не путайте меня в свои дела. Бейтесь, грызитесь, а я устала. Все! Хочу тихо сидеть. Как мышь под веником.
— В Талашевске тихо сидеть не получится, — Возразил Альфонс. — Мы тут мышей очень сильно гоняем. Другое место надо было для тихой жизни выбирать.
— Я сюда потому пришла, что к Плешакову хочу вернуться. — Верка и сама не знала, почему вдруг брякнула такое. — Он муж мой.
От ее слов опешил даже видавший разные виды и наслушавшийся всякого бреда Альфонс.
— Ну ты даешь, милая моя! Таких мужей у тебя знаешь сколько было? Во! — Он растопырил пальцы на обеих руках. — Столько и еще десять раз по столько!
— Может быть, — кивнула Верка. — Но это все равно чуть поменьше, чем у тебя в свое время невест числилось… Не надо моих мужиков считать. Я сюда по доброй воле пришла и от своих планов не отступлюсь.
— Интересная ты, как говорится, чудачка… — Альфонс развел руками. — Думаешь, вот пришла ты сюда в Талашевск и сразу в постель к Плешакову ляжешь?
— Пусть он сам решает. Вы только доложите.
— Легко сказать — доложите! Во-первых, болен он сейчас…
— Вот! — Она уперла в Альфонса палец, словно уличала его в каких-то тайных грехах. — Вот что главное! Мне про его болезни все досконально известно. Я сюда для того и явилась, чтобы его вылечить.
Альфонс
— Долго еще ждать? — нетерпеливо осведомился он и только после этого мельком глянул на Верку. — Простой у нас! Эту, что ли, забирать?
— Кто тебя звал? — Альфонс саданул кулаком по столу. — Пошел вон!
— Ну как скажешь! Мы сегодня уже и так переработали. Контора закрывается. А с этой клиенткой делай что хочешь, — недовольно проворчал человек в фартуке и так хлопнул дверью, что пауки, дремавшие в паутине, разбежались по темным углам.
Альфонс с неожиданной прытью вскочил, приоткрыл вторую дверь ровно настолько, чтобы просунуть в нее голову, и крикнул разобиженному работяге:
— Ты эти номера брось! В другом месте будешь психовать! Я пока занят! И смотри, чтобы без моего разрешения никто не расходился! В случае чего лично с тебя взыщу!
Какой ответ получил Альфонс, Верка не расслышала, но внизу что-то загрохотало и загудело, словно железный лом пошел гулять по бетонным стенам.
— Работнички, чтоб вас мухи ели! — просипел Альфонс, возвращаясь на место. Не то от волнения, не то от чрезмерных физических усилий его дыхание окончательно разладилось, и он разевал рот, как попавшая в замор рыба. — Прямо скажу, озадачила ты меня… Даже и не знаю, как тут быть…
— Неужели вы Плешакову здоровья не желаете? — не то чтобы Верка перешла в атаку, но первый выпад был уже сделан.
— Не верю я тебе, понимаешь… Не такие специалисты, как ты, его лечить пробовали. А тем более, где ты раньше была, когда его приступы в бараний рог гнули? Помню я, чем ты ему помогала. Горячим молоком и холодными компрессами. Нет уж, поздно… Иди ты лучше туда, куда и все. — Он стал приподниматься за столом.
— А куда это у вас все идут? — живо поинтересовалась Верка.
— Будто ты не догадываешься, — ухмыльнулся Альфонс. — Время сейчас сама знаешь какое. Миндальничать с врагами невозможно. Учила ведь в школе про революционный террор…
«Вот почему они в приемной личные вещи как попало сваливают, — догадалась Верка. — Не понадобятся они больше хозяевам…»
Она в ужасе оглянулась, но на той двери, что находилась за ее спиной, внутренняя ручка отсутствовала, совсем как в палате для буйных психов. Альфонс между тем уже подбирался к другим дверям, за которыми ничего хорошего ее ожидать не могло.
— Подождите! — крикнула Верка, бросаясь к коменданту. — Вы что — расстрелять меня хотите?
— Как же, наберешься на вас патронов! — с садистским юморком ответил тот.