Щербатый талер
Шрифт:
— И ты полдня не знал, что ходишь в других штанах?
— Посмотрел бы я на тебя, если ты так устал! Да и осы…
— Хорошо, хватит об осах. Где твое трико теперь?
— Видно, мать постирала уже. Висит и сохнет.
— Да не само трико, — обозлился на его тугодумство Михаль, — зачем мне твое трико? Монета где? Может, мать потеряла ее, когда вытряхивала одежду!
— Действительно, я об этом и не подумал, — испугался Чэсь. Второй раз за один час потерять монету было бы для него слишком.
— Садись! — скомандовал
Он разогнал велосипед, Чэсь, пробежав немного сбоку, схватился за руль и прыгнул на раму. Улочка бежала вниз. Через несколько минут ребята уже влетели в Чэсев двор.
Посреди двора стояли корыта, от которых поднимался пар. Пахло стиральным порошком. Чэсева матери, согнувшись, трудилась над бельем; кусок хозяйственного мыла ее руке так и шуршал по рифленой доске. Почти все веревки, натянутые в конце двора между двумя грушами, были заняты вымытым, прополосканным бельем. Около корыта осталась лишь небольшая кучка какого-то тряпья.
Ребята бросились туда и — вот радость! — трико! И монета на месте, в заднем кармане.
Чэсь протянул монету другу:
— Ну, а ты не верил?
Мать удивленно смотрела на них, потом начала ворчать устало:
— Сколько раз говорила: проверяй карманы перед стиркой… А если бы размокло то, что вы искали?
— Нет, это не размокнет! — счастливый Чэсь показал монету и матери.
— Ты бы лучше помог, лентяй, чем шляться целый день… Хотя бы вымытое прополоскать сходил на реку, или выкрутить помог, — на мать монета не произвела никакого впечатления.
Михаль удивился: ничего себе, «бегать целый день». Это несправедливо было. Чэсь, может, как ни один парень из поселка никогда не бегал от домашней работы, всегда помогал дома.
— Давай, прополощу, — ухватился он и сейчас.
— Да иди уж, играй. Пока дождешься, сама скорее сделаешь. Да к осам снова не влезь!
— Чего это мать на тебя? — спросил Михаль, когда они отошли. — Я дома и половины не делаю того, что ты.
— Нет, это она так, для «связки слов», — ответил Чэсь. — Она хорошая.
Они прошли двор, зашли за сарай, что прилепился с краю заборчика, разлеглись на мягкой траве. Отсюда открывался вид на луг и на красавицу Березину, что делала в этом месте плавный поворот, — тихоплавную, широкую, заросшую с этого — низкого — берега ольхой и ивами. Почти до самой реки спускаются делянки огородов и соток. Сбоку, на невысоком пригорке-кургане, виднеется памятник: обычная вертикальная гранитная плита, по углам — четыре бетонных столбика, соединенные провислыми посередине цепями. На плите, ребята знали, золотой краской сияют слова:
Русским воинам Отечественной войны
Советским воинам Великой Отечественной войны
Слава героям!
А немного дальше, за поворотом реки, где низкий берег понемногу начинает подниматься и становится высоким, крутым, — там, на самом обрыве, надежно скрытый в листьях дуба и ольхи, на ветвях,
Чэсь рассматривал монету.
— Вон там и нашел, — показал он в ту сторону, где был памятник. — Нет, ты глянь, Михаль, — ну, копия как у Оксаны! Не удивительно, что я попутал. Только в этой монете щербина глубже… Почему же, интересно, Оксана так дорожит этим… как она сказала?
— Талер.
— Так упрашивала: Чэсик, Чэсик, отдай…
— Когда это ты так краснеть научился? — насмешливо прищурил на друга глаза Михаль.
— Да щека чешется, — еще больше покраснел Чэсь. — Посмотрел бы я на тебя, если бы тебя осы покусали… А! — вспомнил он. — Скажи лучше, о чем ты разговаривал с ней?
— Я с ней не разговаривал.
— Ну, она с тобой — какая разница? Что она сказала тебе на ухо?
Михаль загадочно улыбался и молчал, словно хотел набить цену тем словам, которые может сейчас сказать другу, а может и не сказать.
— Не забывай, что монета моя, — напомнил Чэсь.
— Хорошо. Оксана шепнула, что в наших Поплавах спрятан клад. И разгадка, как его найти — в монете.
Чэсь недоверчиво хмыкнул. Он ожидал совсем другого… А тут — какой-то клад… Все это детское, из книг и фильмов. Если бы услышал это не от Михаля, а от кого-то другого, то поднял бы того на смех. Но Михаль никогда не врет…
— Ты серьезно? — спросил Чэсь, приподнявшись на локте.
— Оксане сказал отец. А ее отец, не забывай, известный историк, археолог, и просто так сказки рассказывать не станет.
— А подробнее? — сразу загорелся Чэсь. — Что за сокровище? При чем монета?
— Я знаю не больше тебя. Ты же сам слышал: Оксана обещала, что сегодня вечером ее отец расскажет эту историю. Я схожу, послушаю — и тогда будем что-то думать.
— А почему ты один?
— Потому, что меня одного звали. Может, еще всей компанией завалимся — я, ты и Дмитрий?
— Да, и Дмитрий! Мы должны быть все вместе. Или мы идем все втроем, или… или я зашвырну эту монету в Березину! — решительно заявил Чэсь.
Часть вторая. Поплавы
Глава 13. Шалаш
Шалаш был сделан на высоте метров четырех, в кронах среди переплетенных ветвей дуба и толстенной ольхи, что росли вместе на обрывистом берегу реки. Вода тихо плыла внизу, иногда закручиваясь в водовороте, и тогда волны шлепали в берег, лизали желтый песок, вымывая обломанные, голые корни деревьев.
Место для шалаша где-то с месяц назад случайно нашел Чэсь. Тогда, в конце апреля, когда все вокруг было уже достаточно зеленым, припекало солнце; рыба, крупная плотва, нерестилась, поднимаясь из своих темных глубоких ям к поверхности, заходила в прибрежную шепотливую траву, на мель, где хватает еды и где совсем тепло, где можно даже вздремнуть, вяло шевеля плавниками.