Щербатый талер

Федоренко Андрей Михайлович

— И… не нашли? — Чэсь проглотил слюну. — Третью монету?

— Нет. Хотя искали ее не один год, перерыли здесь все окрестности, опрашивали здешний люд… Не раз раскапывали и саму могилу — тайно, ночью. А француз, словно мстя за свои страдания в этом мире, с того света посмеивался над живыми: «Ищите, ищите! Вот загадал вам загадку». Еще до революции объявили немалую награду тому, кто найдет и передаст властям этот третий талер. Тогда же и появились монеты-подделки. Правда, их легко было «раскусить»: фальшивомонетчики

не могли знать, что на настоящих талерах — сделанные ножом насечки на рубцах. Кстати, Оксанин талер, скорее всего, как раз и есть одна из тех дореволюционных подделок.

— Не может быть! — обиделась за подругу Оксана. — Катин папа не стал бы держать у себя фальшивую монету.

— Возможно. Ну, вот такая история, — неожиданно закончил отец. — Стемнело совсем, и мошки нас загрызли, и дымокур наш погас.

— Это все? — в один голос воскликнули Чэсь с Михалем.

— Вот так всегда! — Оксана от обиды даже отодвинулась от отца на край лавочки. — Третий раз берешься рассказывать, и все что-то мешает!

Отец удивился:

— Это, правда, все, что я знаю.

— Не все, мы и того не знаем! — возразила Оксана.

— Так спрашивайте, я постараюсь ответить.

Чэсь с Михалем начали перешептываться.

— Скажите, а где сейчас те две монеты и береста? — вдруг спросил Дмитрок.

Отец рассмеялся:

— А, вон оно что! Сами, значит, решили попробовать? Что ж, попробуйте… Только знайте — непросто вам будет, поэтому начинайте готовить себя к возможным горечи и разочарованиям…

— Лучше научи, папа, что нам прежде всего делать? — сказала Оксана.

— Прежде всего, когда приедешь в Минск, узнай у Катиного папы, откуда у него этот талер, не фальшивый ли он. Потом у вас, в Поплавах, в школьном краеведческом уголке, насколько мне известно, хранится копия бересты…

— У нас? Здесь? — даже не поверил Михаль.

— У вас или в городском краеведческом музее. Там все сотрудники знают об этой истории.

— А монеты?

— Должны быть и копии монет. Дел тем, что перед войной из Ленинграда в наш Минский архивный музей были переданы эти два талера и точная копия бересты — от самой бересты, конечно, уже ничего не осталось. А из Минска копии рассылались во все краеведческие музеи, которые делали запросы.

— Неужели так просто все? — поразился Чэсь.

— Если было бы просто, эту тайну давно раскрыли бы, — заметил отец, — а так с каждым годом, с каждым десятилетием все вертится, словно колесо: не хватает самого главного — третьей монеты. Где потерял или спрятал ее раненый француз — кто знает…

«Я знаю! Она у меня в кармане!» — Чуть не вскрикнул Чэсь. Во время всего вечера он хотел признаться в этом, похвастаться своей находкой. Но каждый раз он чувствовал на своем локте твердое, решительное пожатие Михаловой руки.

«Молчи» — значило пожатие.

— В крайнем случае, —

продолжал отец, — если вас постигнет неудача в школьном или краеведческом музее, могу посоветовать вам вот что. Я уже рассказал Оксане — заведующим в Минском архивном музее работает знакомый Оксаниного учителя истории, Бориса Григорьевича. Я могу позвонить ему или написать записку, Оксану пустят в архивный музей, она посмотрит все своими глазами и выпишет, что нужно.

— А не могли бы мне на время дать эти монеты? — спросила Оксана.

— Если только на месте, в архиве, под наблюдением заведующего… Ага, и еще! — схватился отец. — Я забыл сказать вам, что настоящий талер остался только один-другой пропал во время войны, осталась лишь копия.

— Как… исчез?!

— Да, очень просто. Мало ли что пропадало из наших музеев и во времена оккупации, и после оккупации… Вот видите, — заключил отец, — какие препятствия вас ждут? Если даже допустить самое невероятное: что у Оксаны настоящий талер, второй — в архиве — все равно не хватает третьего.

Чэсь с Михалем едва сдерживались, чтобы сейчас же не спеть, не закричать, и не заплясать от радости. Теперь они знали все.

Глава 18. «Сказочки»

Вдруг кто-то кашлянул в темноте, потом раздался голос:

— Сказочки рассказываете, Иваныч?

Оксана от неожиданности невольно вскрикнула. Ребята вскочили на ноги.

От забора отделилась фигура, шагнула ближе. Все, узнав, вздохнули с облегчением. Это был дед Макар. Как он умудрился так тихо подойти, что никто не услышал? И сколько времени стоял так, молча, слушая? Зачем ему это?

— Что же вы детей испугали, — недовольно сказал отец.

— Детей? Это хорошие дети…

Дед Макар покосился на парней. Видимо, ему хотелось рассказать про угнанный «телевизор». Но промолчал. Присел на корточки, отыскал в потухшим дымокуре кусочек коры, долго дул на нее. Добился-таки искорки, прикурил. В огоньке сигареты на миг блеснули его глубокие глаза.

Оксана прижалась к отцу.

— Слышал я, — проговорил дед, попыхивая дымом дешевой сигареты. — сказочка все это… Зачем морочить малым голову? Пусть бы лучше работу какую делали, родителям помогали… Польза была бы и не шатались бы где попало.

— Сказочки? — переспросил отец. — Вот такой же мальчик, как эти, из-под Борисова, как-то заметил птицу, которая носила в свое гнездо что-то блестящее. В гнезде оказалось груда монет шестнадцатого века — прусских, польских и российских. Второй такой же мальчик — с Новогрудчины — случайно копнул землю палкой и наткнулся на клад польско-литовских монет семнадцатого века. Вот вам и сказочки.

— Так и у нас копают, как кроты, — а что толку? Одно, не дают землице покоя… Вот она и родить перестает, земля наша.