Щит и меч. Книга вторая
Шрифт:
— Генрих, кажется, всерьез увлечен фрейлейн Каролиной?
— Просто она красивая. Разве вы не заметили?
— Да, конечно, красивая, — согласился Вайс.
— Ухаживать за красивой девушкой, — наставительно заметила Шарлотта, — для мужчины так же естественно, как для офицера заботиться о чести своего мундира.
Если вначале Вайса несколько заботило столь явно преувеличенное, настойчивое внимание Генриха к сотруднице политической секретной службы Шестого отдела СД, то теперь он совершенно успокоился. Из слов
Иоганн вдохнул такой вкусный, казалось, стерильной чистоты воздух. Огляделся.
Груневальдский лесной массив простирался вокруг, и не было ему конца. Лес был так ухожен, что напоминал парк. Огромную территорию лесники прибирали с такой же аккуратной старательностью, с какой садовники ухаживают за клумбами или горничные убирают анфилады комнат в богатых усадьбах, нигде не оставляя соринки.
Даже не верилось, что за лесом так тщательно ухаживают сейчас, во время войны, когда миллионы немцев согнаны по принудительной трудовой мобилизации на сельскохозяйственные работы.
Большие участки леса с отличными асфальтированными дорогами ограждала колючая проволока. Предупреждающие надписи оповещали: «Внимание, частная собственность!» Нарушать это запрещение было равносильно тому, что проникнуть в запретную зону.
Ужинали на открытой террасе в сумерках. Не успели сесть за стол, как сирены оповестили о воздушной тревоге.
В этом пригородном районе особняков и вилл не было общих бомбоубежищ — только частные, у самых богатых. Копать щели в лесу запрещалось, а портить свои крохотные участки мелкие владельцы не решались.
Обычно союзники бомбили густонаселенные рабочие районы Берлина. Так было и на этот раз. И хотя Берлин лежит на низменной плоскости, дымы и пожары как бы подняли ввысь его огненные, конвульсивно шевелящиеся очертания.
Глухие удары бомб доносились сюда, как звуки гигантской трамбовки.
Все молчали. Никто не притронулся к еде.
Потирая свой выпуклый, с залысинами лоб, герр Румпф произнес вполголоса, ни к кому не обращаясь:
— Странно — почему только Америка и Англия взяли на себя выполнение этих карательных мер в отношении немецкого населения, а советская авиация в них не участвует?
— Очевидно, потому, что у русских недостаточно самолетов, — высказала предположение Каролина.
— Рейхсмаршал Геринг утверждает противоположное. Русские переместили свои авиационные заводы на Восток, в недосягаемые для наших бомбардировщиков районы. — Румпф искоса глянул на Вайса. — Для Канариса в свое время это явилось неожиданной новостью.
Вайс молча развел руками.
— На месте американцев и англичан я бы снабдила русских самолетами дальнего действия, — сказала Каролина.
— Зачем, собственно? — спросил Генрих.
— Чтобы нас бомбили русские летчики и чтобы мы еще больше ненавидели
Вайс процедил с ленивым безразличием:
— Не следовало бы так откровенно говорить о том, чем озабочены наши шефы на Беркаерштрассе.
Лицо Каролины приняло виноватое выражение. Зябко поведя плечами, она пробормотала смущенно:
— Извините, я не предполагала, что вы столь хорошо информированы.
Вайс успокаивающе улыбнулся ей, сказал мирно:
— Собственно, тут нет никакого секрета. Разве могло быть иначе?
Багровое небо над Берлином продолжало гудеть, словно его толщу буравили гигантские сверла. Холодные голубые лезвия прожекторов рассекали тучи, и тут же их прошивали красные пунктиры зенитных снарядов. Разрывы бомб походили на подземные толчки.
Наклонив к Вайсу бледное лицо, Каролина прошептала:
— Иногда мне кажется, что союзники не желают Германии поражения, а этими налетами только откупаются от русских. И тогда я их оправдываю.
— Вы умница! — усмехнулся Вайс. — Конечно, убивать мирное население легче да и безопаснее, чем открыть второй фронт против нас.
Поощренная Вайсом, Каролина добавила таким же шепотом:
— Тем более что крупные промышленные объекты они тщательно избегают разрушать.
— Ну, это маловероятно!
— Вы так думаете? — Каролина насмешливо улыбнулась. — А почему тогда их разведка ни разу не попыталась установить пеленги в районах оборонных предприятий?
— Я полагаю, здесь заслуга нашей контрразведки.
— А русские агенты это делают!
— Но вы же сами сказали, что русская авиация не участвует в подобных налетах.
— В подобных — да, но по выборочным целям они бьют с точностью, которая наводит на самые неприятные размышления.
— Какие же?
— Ах, как вы не понимаете! — рассердилась Каролина. — Русские даже в этом ставят себе пропагандистские задачи и внушают населению ложные представления о себе.
— Вы полагаете, что русские действуют так дальновидно?
— Дальновиднее, чем их союзники. И мы должны помочь их союзникам понять это.
— Каким образом?
— Если мы, немцы, сумеем стать выше тех жертв, которые приносят нам бомбардировки, и найдем способ внушить союзникам русских, что русские в конце концов обманут их, возможно, их союзники станут нашими союзниками.
— Вы правы, — согласился Вайс. — Но русские, кажется, верны своим обязательствам в отношении союзников больше, чем союзники своим обязательством в отношении русских.
Каролина объявила пылко:
— Я верю в наш гений. И те из нас, кто обладает высоким воображением и опытом, смогут представить союзникам русских документальное подтверждение того, что русские обманывают их, а русским — такие же документы об их союзниках.