ЩИТ ИМПЕРИИ - Альтернатива
Шрифт:
— Сегодня должны быть классные пирожки с грибами, их всегда по четвергам готовят! — распалялся мой голодный товарищ.
— А кроме? — спросил я, потому что грибы не любил ни в каком виде.
— Да много чего… — задумался Эдик. — Но пирожки, это нечто!
Столовая оказалась на первом этаже и первое что я увидел — длиннющую очередь.
— Охренеть… — вырвалось у меня, но Эдик успокоил, сказав что на раздаче семь точек и обслуживают очень быстро.
— Ты пока займи место, а я постою. — предложил он, кивнув на свободный стол в углу перед окном.
Судя
Стычка в столовой и залет
Вопроса — «что это было?» У меня не возникло. Упал мой портфель, а за занятый только что столик усаживались трое нагловатого вида подростков, от которых ощутимо фонило силой.
— Вот суки… — пробормотал я, решительно направляясь обратно. Есть у меня не то чтобы не хорошая, но не всегда своевременная черта — обострённое чувство справедливости. Разум говорит что надо бы тихонько портфельчик поднять, отряхнуть, и удалиться в туман, но внутреннее эго требует немедленного возмездия. И нет, разозлившись, голову я не потерял, и позволил вспышке гнева вырваться наружу лишь просканировав противников, из которых лишь один мог претендовать хоть на что-то приличное.
— Не надо! — пискнул Эдик, каким-то непостижим образом телепортировавшись из очереди, и повиснув у меня на руке, но задержать не смог, я легко стряхнул его, продолжая движение к цели.
Говорить, пытаясь донести до наглецов понятия элементарных правил поведения — нет смысла, поэтому выход один, повлиять физически.
Бить ногой по лицу сидящего человека не только удобно, но и весьма действенно. Поэтому одного я с ходу отправил в нокаут указанным способом, второго приложил лицом о стол, а вот третий успел ускользнуть, и теряя тапки, рванул к выходу. О том чтобы сопротивляться, никто из них даже и не подумал.
— Что это было, Аркадий? — спустя пол часа я стоял перед наскоро собранной комиссией, из которой мне была знакома лишь математичка с огромным бюстом.
— Драка. — скрывать или юлить смысла нет, мне только что показали в записи то, что я назвал дракой.
— Это не драка была, Аркадий, а избиение. Может быть ты нам расскажешь что тебя толкнуло на сей нехороший поступок?
Не знаю, нарочно ли, или случайно так вышло, но на записи нет момента когда эти уроды скинули мой портфель, зато есть непонятно с какого перепуга налетевший и побивший скромных «мальчиков» я.
— Личная неприязнь. — отвечаю, не желая оправдываться.
Комиссия молчит какое-то время, но потом обсуждение всё же продолжается.
— Ты понимаешь, Аркадий, что теперь тебя отчислят? — нахмурившись, спросил, или скорее констатировал большой толстый мужик, по всей видимости бывший здесь главным.
Я пожал плечами. Открывать рот когда даже не знаешь имен тех с кем говоришь, это совсем не хорошо, тем более когда есть риск нарваться на куда большие неприятности.
—
Большой мужик покосился на неё недовольно, будто она не повторила то, что только что произнёс он сам, а выдала какую-то совсем левую ересь.
— Аркадий, — не удостоив даму ответом, он повернулся ко мне, — Подожди за дверью, я позову тебя когда мы примем решение.
Разумеется, спорить я не стал, и послушно вышел в коридор, но от двери далеко не отошел. Сначала так прислушался, но кроме неразборчивого бухтения ничего не услышал, огляделся — никого нет, звонок ещё не прозвенел, и уже не таясь, прижался ухом к двери.
— Да всё я понимаю, Тамара Петровна — говорил главный, — мне уже и из министерства звонили на счёт этого происшествия, и из управы… Но и вы меня поймите, не могу я подписать приказ, ведь там, ТАМ! — выделил он, — меня просто не поймут!
— Да что такого в этом Филатове? Что вы с ним как курица с яйцом? Или он какой-то особенный? — возмутился кто-то из тех, чьего голоса я пока не слышал.
— А вы не знаете? — уже спокойнее произнёс главный.
— Знаю. Поэтому и говорю! — ответили ему.
— Тогда я вас не понимаю. Ведь даже если парнишка изгой, для нас это ничего не меняет!
— Ну и что вы предлагаете?
— Ничего. Скоро экзамены, потом выпуск, пусть сдаёт и валит на все четыре стороны. Главное, чтобы сдал нормально, а то ещё и объяснять придётся почему мы его так плохо научили…
— Сдаст. — заговорила математичка. — Не знаю как, но он умудрился освоить весь школьный курс, и даже немного ушёл вперёд. Причём освоил так, что дай бог каждому!
— Но постойте, что я скажу Тихомировым и Иванниковым? — взвизгнула «секретарь».
— Как есть, так и говорите, хотят, пусть сами разбираются, если осилят. А пока всё, собрание закончено! — объявил главный, и я едва успел отскочить от двери, как она распахнулась.
Первым вышел толстяк, увидев меня, он насупился, погрозил пальцем, и пробурчав что-то вроде «больше так не делай», двинулся к лестнице.
Следом потянулись женщины, но они совсем не обратили на меня внимания, и лишь математичка сказала чтобы я не торчал тут и шёл на урок, исключение откладывается на неопределенный срок.
— А на будущее, — легонько постучала она себя по лбу, — включай голову, и не допускай таких ошибок. Это здесь деревня, а в высшей школе тебе подобные выходки никто не простит. Сечёшь?
Конечно, я и сам понимал что выступил не ко времени, но задним числом мы все умны. Теперь-то уж поздно каяться.
А вот на уроке меня не ждали.
— Филатов? — когда постучав, я приоткрыл дверь, удивилась стоящая у доски учительница.
Высокого роста — из-за каблуков, в коротком платье, едва вмещающемся в рамки хоть какого-то приличия, красавицей она не была, но во всю к этому стремилась. Брови, губы, волосы — всё явно искусственное, по отдельности, наверное, красиво, но вместе смотрится очень неестественно.