Считать виновной

Герритсен Тесс

Другое дело молодые женщины.

Вскрывшиеся недавно обстоятельства его смерти всерьез обеспокоили мисс Сент-Джон. Дело было, собственно, не в самом факте убийства, а в личности обвиняемой. Мисс Сент-Джон знала Миранду Вуд и несколько раз с ней разговаривала. В холодную зиму, при обледенелых дорогах только отчаянные фанатики зеленой природы посещали заседания местного клуба садоводов. Именно там они и познакомились, когда сидели на лекции о триплоидных ноготках, а потом разговорились о выращивании глоксинии. Миранда тоже была вежлива и

почтительна, но у нее это шло от сердца. Милая девушка и глаза честные. Да и вообще, разве может быть убийцей человек, столь страстно увлеченный цветами и столь заботливо относящийся ко всему живому?

Все эти разлетавшиеся по городу нехорошие слухи серьезно ее беспокоили. Миранда Вуд – убийца? Нет. Интуиция подсказывала, что этого не может быть, а интуиция никогда еще мисс Сент-Джон не подводила.

Промчавшись через последнюю рощицу, Оззи стрелой устремился к коттеджу Роуз-Хилл. Мисс Сент-Джон покорно последовала за ним. Вот тогда-то она и увидела мелькающий за деревьями огонек. Огонек в окне коттеджа Тримейнов. Впрочем, едва вспыхнув, он тут же погас.

Мисс Сент-Джон застыла как вкопанная. Первая пришедшая в голову мысль была из разряда суеверных. Привидение? Этим коттеджем пользовался один только Ричард Тримейн, но ведь он мертв, а значит…

Впрочем, уже в следующий момент к рулю управления встала рациональная половина мозга; та половина, что и руководила повседневным поведением мисс Сент-Джон. Конечно, в доме кто-то из Тримейнов. Может быть, Эвелина пришла забрать какие-то вещи мужа.

И все же мисс Сент-Джон не могла отделаться от неясного ощущения беспокойства.

Пройдя по подъездной дорожке, она поднялась по ступенькам и тихонько постучала.

– Здесь есть кто-нибудь? Эвелина? Кэсси?

Ответом была тишина.

Мисс Сент-Джон попыталась заглянуть в окно, но внутри было темно.

– Эй? – окликнула она уже громче, и на этот раз вроде бы услышала что-то. Какой-то приглушенный стук. И снова тишина.

Оззи залаял, запрыгал по крыльцу, колотя лапами по деревянному полу.

– Тихо! – скомандовала мисс Сент-Джон. – Сидеть!

Пес заскулил, сел и с явной обидой посмотрел на хозяйку.

Мисс Сент-Джон постояла еще немножко, прислушиваясь, но никаких других звуков из дома не доносилось, и только Оззи упрямо лупил хвостом по крыльцу.

Может, стоит позвонить в полицию? Она обдумывала этот шаг всю дорогу до дома, но там, в светлой, веселой кухоньке, сама эта мысль показалась ей глупой и даже панической. До северного побережья полчаса на машине. Захочет ли шеф полиции посылать сюда своего человека? Ради чего и на каком основании? Только потому, что какая-то старушка якобы увидела какой-то огонек? Да и чем таким особенным мог привлечь вора Роуз-Хилл?

– Это только мое воображение. Или глаза подвели. Как-никак семьдесят четыре года. Трудно ожидать, что в таком возрасте у человека все работает как надо.

Оззи, повертевшись, разлегся на

полу и быстро уснул.

– Господи, – вздохнула мисс Сент-Джон. – Я уже разговариваю с собакой. И чего ждать дальше?

Оззи, как обычно, свое мнение оставил при себе.

В зале суда не было свободных мест, да еще с десяток любопытных остались в коридоре, а ведь суд еще и не начинался, и на заседании всего лишь шла речь об освобождении под залог. По закону, этот вопрос должен быть рассмотрен в течение сорока восьми часов после ареста.

Чейз, сидевший во втором ряду вместе с Эвелиной и ее отцом, полагал, что дело не займет много времени. Факты очевидны, вина подозреваемой неоспорима. Судья сделает короткое заявление, ударит молоточком, и все разойдутся.

А убийцу вернут в тюремную камеру, где ей самое место.

– Цирк, вот что это такое, – проворчал отец Эвелины, Ноа Деболт. Крепкий, седовласый, с густым низким голосом, он и в шестьдесят шесть лет выглядел внушительно и грозно. В его присутствии Чейз невольно выпрямлял спину и благочинно складывал руки на коленях. Рядом с таким человеком никто не позволял себе вольностей, и все, даже взрослые, демонстрировали любезность и почтительность.

И даже начальник полиции, как заметил Чейз, не был исключением. Проходя мимо, Лорн Тиббетс остановился и вежливо приподнял шляпу.

Участники занимали положенные места. За своим столом, перебирая бумаги, устроился заместитель окружного прокурора из Басс-Харбор. Лорн и Эллис, представлявшие половину местной полиции, сидели слева – строгие, в форме, с аккуратно причесанными волосами и даже одинаковым пробором. Молоденький адвокат в костюме, выглядевшем на две его годовые зарплаты, возился с замком кожаного кейса.

– Лучше бы очистили зал, – фыркнул Ноа. – Какого черта делают тут все эти зрители? Я называю это вторжением в частную жизнь.

– Заседание открыто для публики, папа, – устало объяснила Эвелина.

– Публика бывает разная. Зевакам здесь не место. Их это не касается. – Ноа приподнялся и помахал Лорну, пытаясь привлечь его внимание, но намасленная голова шефа полиции не повернулась – он смотрел строго перед собой. Ноа перевел взгляд на судебного пристава, но тот выскользнул в боковую дверь. – Куда катится этот город? – раздраженно пробормотал старик, опускаясь на стул. – Столько приезжих. О приличиях никто и не вспоминает.

– Успокойся, папа, – пробормотала Эвелина и, оглядевшись, заговорила обеспокоенно: – Где близнецы? Почему их здесь нет? Я хочу, чтобы судья видел их. Бедняжки… остались без отца.

– Они уже не дети, – хмыкнул Ноа. – И впечатления ни на кого не произведут.

– Вон. Я их вижу. – Чейз заметил Кэсси и Филиппа на одном из задних рядов. Должно быть, они вошли позже, с другими зрителями.

Что ж, публика на месте. Теперь очередь за двумя главными актерами. Судьей. И обвиняемой.