Считай звёзды

Paprika Fox

— Я думал, они сами закупятся, — резким движением отбирает мобильный, хмуро изучая список. Складываю руки на груди, прижавшись копчиком к спинке стула, и его строгий тон вызывает естественную для меня реакцию — вину. Чувство стыда, охватывающее меня каждый раз, когда отец ругал меня. Нет причин. Но ощущение есть. Это факт. Смотрю в пол, думая, как снизить уровень морального давления со стороны парня:

— Можно я перепишу? — надо же как-то взять с собой список.

— Захер? — Дилан сует телефон в задний карман джинсов,

опершись спиной на кухонную тумбы. Не поднимаю взгляд, сохранив его на уровне дверей шкафчиков:

— Мне надо знать продукты, — это очевидно, чего он глупит так?

— Я просто дам тебе телефон, — Дилан делает глоток, морщась от горькости чая. — Надо ещё сигареты купить, — мыслит вслух, а я еле скрываю очередной поток мыслей, роющих дыры в голове.

Поедет со мной? Я его не звала. Опять. Почему он сам стремится проводить со мной время. Думала, у меня паранойя, но нет. Надо убедиться.

— Тебе не обязательно ехать, там, вроде, немного, — нет, там кошмар как много продуктов. Удивлена, что отец изначально не продумывал вариант совместной закупки с Диланом. Одна я всё не унесу.

О’Брайен раздраженно скользит взглядом по экрану, просматривая список ещё раз:

— Тут пиздец много, — поднимает на меня глаза, посчитав, наверное, что я идиотка. — Одна не донесешь, тут с машиной надо сгонять, — ворчит, повторно спрятав телефон в карман, и вдруг осторожно касается ладонью чуть ниже своей груди, будто ощутив укол. Я искоса слежу за тем, как он морщится, но спокойно разворачивается, поставив кружку, и достает аптечку.

Сердце?

— Прихватывает? — осторожно спрашиваю.

— Нет, — лжет. Почему он постоянно лжет о своем состоянии?

Запивает таблетку чаем, оглянувшись на меня:

— Тебе ничего не надо? — стучит пальцами по аптечке, намекая на мое возможное похмелье, но качаю головой, решая всё-таки встряхнуться и справиться со скованностью:

— Как ни странно, я в порядке, — подхожу к тумбе, встав сбоку от парня, и беру кружку, чтобы сделать себе чай.

— Тебя вчера нехило вставило, — сообщает, отчего закатываю глаза, слабо улыбнувшись. И вырывается непроизвольно:

— Тебя, по всей видимости, тоже, — наливаю кипяток, стиснув зубы. Уголки губ опускаются. Буквально замираю, краем глаз видя, как он обращает свое внимание на меня, хмуро интересуясь:

— С чего вдруг? — подносит кружку к губам. — Я единственный, кто дотерпел до титров.

Не знаю, как выкрутиться, оттого пожимаю плечами, решая остаться молчаливой, чтобы не копать яму больше. Нельзя, чтобы он понял. Почему-то мне кажется, что это сильно повлияет на наши отношения. В худшую сторону.

Дилан явно плохо себя чувствует, поэтому оставляет данный вопрос не решенным, и опирается одной рукой на край тумбы, другой желая надавить на грудную клетку, но останавливает себя, начав нервно мешать чай ложкой:

— Давай чуть позже поедем, — почему он сдерживается?

Ему определенно хочется слегка скорчиться от боли, но вместо настоящих эмоций демонстрирует негатив. Прикрывается злостью. Не стану его беспокоить:

— Я правда могу сама…

— Ну ёбаный, — всё же морщит лицо, скользнув ладонью по лбу. — Я же сказал, мне тоже надо в магазин, харе кислород тратить, — накрывает пальцами глаза, закрыв веки, а я искоса слежу за ним, не предотвращая следующее:

— Не груби мне, — слетает с языка. — Я не виновата, что тебе плохо, — громко опускаю чайник, взяв пакетик с чаем, и начинаю нервно с ним справляться, пока Дилан глубоко дышит, поставив руки на талию. Делает шаг назад от тумбы, подняв голову, но веки не открывает. Переводит дух. Пытается справиться с болью.

— Я сотню раз говорила, — твердым тоном напоминаю. — Тебе нужно лечь в больницу и пройти полное обследование, иначе дальше будет только…

— Кусок, — его злость не убавляется. Вот мы и вернулись к «куску мяса».

— Я правильные вещи говорю, — не отступаю, опуская пакетик в темнеющую жидкость. — Не затыкай меня, — не хочу обращать внимание. Не хочу. Он стоит немного позади. Сверлит мой затылок взглядом. Не хочу. Не чувствую. Чувствую. Мешаю чай ложкой, взгляд оставляю на горячей жидкости, сама же сглатываю, сохранив уже фальшивую уверенность:

— У нас будут праздники, учеба приостановится. Можно лечь в этот период, как раз ничего не пропустишь. Хотя бы поймешь, что у тебя не так, — с громким звоном бью ложкой о стенки кружки. — Так что прекращай со мной так разговаривать, иначе…

— Иначе, что? — прилетает со спины резко, правда, тон его голоса вполне спокойный, чем до этого. Не предаю себя, сдержав желание промолчать, и отвечаю, бросив ложку в раковину:

— Я перестану пытаться поддерживать дружеские отношения.

— Думаешь, мы друзья? — самое странное, что парень находит, что бросить обратно за короткие секунды. Я толком не успеваю договорить, а он уже закидывает меня новым грузом слов.

Думаешь, мы друзья?

Думаю, да… А как иначе?

Вот теперь даю слабину, начав с сомнением внутри хмуриться, подергивая головой в сторону, но каждый раз останавливаю себя, дабы не оглянуться. Лучшее решение — замять, перескочив на другую тему. Так и поступаю, сжав ладонями кружку:

— Давай после часа поедем? Мне надо немного оклематься и принять душ, — не обращаю на него своего внимания, повернувшись боком, и шагаю к коридору. Да, разговор не задался. В принципе, ничего удивительного. Давно О’Брайен не пребывал в подобном состоянии. Но если раньше старательно пыталась избежать конфликта путем молчания и кивания головой, то сейчас мне хочется дать ему понять — я не позволю этому типу так говорить со мной, тем более, учитывая, что я на его стороне. Я пытаюсь чем-то помочь, получая в ответ одну ругань.