Считай звёзды
Шрифт:
— Что? — фыркает, дернув головой. — Хочешь разрешение на то, чтобы порыться в мусоре?
— Остин, — не знаю. Не знаю, что там у них происходит, но друг явно перегибает палку, вызывая во мне возмущение. Русый не стреляет на меня взглядом, сохранив зрительный контакт с О’Брайеном. Тот, наконец, выдает эмоцию, полную раздражения:
— Тебе стоит извиниться, — процеживает.
— А тебе стоит уйти, — Остин делает шаг к нему, угрожает.
— Иначе что? — Дилан сжимает губы, но зубами стучит. Господи.
— Ребят, — шепчу, пальцами желая коснуться
Остин резко выхватывает из руки Дилана стаканчик, плеснув его содержанием на парня. Прямо в лицо. И он дергается, замерев. Взгляд опускается на уровень ниже моего лица. Я застываю. И… Внутри разгорается возмущение, которое направляю на Остина, не сдержавшись:
— Что ты делаешь?! — за что? Просто за что он так? Да, я тоже не люблю упырей, но в данный момент Дилан не проявил ничего, что напоминало бы физическую агрессию. Напомню, что даже не он устроил разборку.
Так, какого черта?!
— Проваливай! — Остин руками пихает О’Брайена в толпу, и пара парней, в которых он влетает, толкают его от себя с недовольным рёвом. Дилан моргает, не выглядит так, будто сейчас взорвется, бросившись на Остина. Нет, он… Он слишком нервно и быстро дышит, подняв потерянный, но еще злой взгляд на моего друга, которого я сдерживаю, схватив за плечо:
— Хватит! Что ты…
— Иди, ройся в мусоре, и мамку свою позови, блять! — кричит, дергая бутылкой пива в сторону Дилана, отчего капли попадают на его футболку.
— Перестань! — Я встаю перед Остином, сдерживая его агрессию. Боже, уверена, это всё потому, что он выпил. Боюсь, что О’Брайен вот-вот взорвется, поэтому с паникой оглядываюсь, и… И вижу, насколько нервно Дилан озирается по сторонам, заставив меня так же окинуть нескольких рядом стоящих людей взглядом. Они с пренебрежением изучают его, о чем-то переговаривая между собой.
— Если что, — Остин пускает смешок. — Мусорный бак за углом, бомжара, — отпивает пива, а я убираю от него руки, как от огня. Хмуро смотрю на друга, пока тот не отводит внимания от лица Дилана.
— Что ты несешь? — не могу понять, что вообще за черт происходит?!
— А ты не знаешь? — парень смеется, бросая мне на плечо ладонь, а бутылкой указывает на О’Брайена, который подает голос:
— Заткнись, — сжимает кулаки, нервно переступив с ноги на ногу.
— Они с мамкой частенько приходили… — Остин прерывается на смех, словно то, что он говорит реально смешно. Я приоткрываю рот, сердито следя за выражением лица друга, а тот вздыхает:
— Они приходили и рылись в мусоре, видимо, искали, что пожрать, — тыкает бутылкой мне
Сжимаю губы, ощутив легкое недомогание, и нет, я не желаю этого делать, но вырывается:
— Эй, — хочу шагнуть за Диланом, но Остин удерживает меня, поморщившись:
— Забей, — с отвращением косится на развернувшегося и ускользающего в толпу парня, которого теряю из виду, позволяя Остину сжать мою руку:
— Идем, — тянет меня, улыбаясь. — Найдем Робба, потом отправлю вас спать, — отворачивается, потащив меня за собой. И у меня нет сил противостоять. Оглядываюсь назад. Больше О’Брайена не вижу. Он ушел. Следую за другом к лестнице, но не смотрю ему в спину, опуская взгляд в пол.
Это была одна из самых неприятных ситуаций. И я без сомнения уверена — виноват Остин. Но почему-то нелегко мне. Тяжесть сдавливает грудную клетку.
Это неприятно. Это… Это было так мерзко и низко. Мой друг — выскочка, высокомерный. Мне не хочется принимать другую сторону, но чувство жалости к О’Брайену растет.
Если разобраться в словах Остина, выходит, что… Раньше Дилан и Лиллиан искали еду в мусорных баках? У них настолько плохо было с деньгами? Точно, отец говорил о чем-то, но я не слушала, видимо, была занята готовкой или уроками, уже не помню.
Это так неправильно. И отвращение к себе растет еще по той причине, что я была на стороне Остина. Я словно вместе с ним унижала того, кто в принципе ничего не сделал. Я…
Я ужасный человек.
***
«…А еще он сказал, что…»
«…Знаешь, нам так повезло, или мне повезло, но главное, что мы здесь и…»
«…Митчелл сказал…»
Мешает. Активно мешает чертов чай, нервно моргая, и трет пальцами веки, притоптывая ногой под столом. Лиллиан сидит напротив, попивая свой кофе, и верещит всё утро о том, какой Митчелл молодец, о том, как отлично он показал себя на конференции, сколько издательств предложили ему сотрудничать и… Остальное дерьмо, которое окутывает Дилана, еле терпящего эту болтовню. Бессонная ночь, несколько выпитых бутылок вина. Ему хреново. И голова раскалывается от потока информации, полной восхищения перед мужчиной.
— Он так заботится о нас, знаешь, что он предложил… — Лиллиан говорит. Смотрит на сына. Не замолкает. О’Брайен еле дышит, глубоко, с болью в груди. Ему стоит заранее принять таблетку, чтобы ноющее чувство не распространилось и не усилилось.
Терпи.
Ладонью скользит по немного влажному от пота лицу. Дилан смотрит на мать, которая так… Так восхищена Митчеллом, словно он — Господь Бог.
— Слушай, — Лиллиан поддается вперед, ладонью касаясь руки сына. — Я так рада, — улыбается, — что всё так сложилось, — сжимает его запястье. Дилан хмурит брови, сглатывая.