Щорс

Карпенко Владимир Васильевич

Пока командующий Резервной армией Глаголев ждал разрешения Реввоенсовета республики на движение войск, Богунский полк самочинно, без всякого приказа сверху, утром 13 ноября с развернутыми флагами, под духовой оркестр двинулся через нейтральную зону. На околицах сел Лыщичи и Кустичи-Бряновы его встретили не менее возбужденные немецкие солдаты. Перед отправкой Щорс отбил в Кремль телеграмму:

«Прибыла немецкая делегация в числе 9 человек от 106-го и 19-го немецких полков с первым красным революционным знаменем в Богунский полк, где оно и хранится. Была оказана торжественная встреча, на вокзале был устроен митинг, на котором присутствовали делегаты, местные коммунисты Богунского полка

и остальных воинских частей, после чего был устроен ужин. Переночевав, делегация с музыкой и знаменами с Богунским полком в полном боевом составе отправилась в 9 часов утра 13 ноября на манифестацию за демаркационную линию в села Лыщичи и Кустичи-Бряновы, откуда прибыли представители немецких частей. Меры, указанные в телеграмме, приняты. С утра высланы представители, коммунисты-агитаторы. Немецкие солдаты соглашаются арестовать своих офицеров. Дальнейшее сообщим.

Командир Богунского полка Щорс».

Богунский полк обратно в Унечу не возвратился. Штаб и политотдел остановились в селе Найтоповичи; батальоны разместились в Лыщичах и Кустичах. Схлынуло возбуждение — начались переговоры. В Лыщичах состоялось заседание Совета немецких солдат 106-го ландверского полка совместно с делегацией украинских повстанцев — от пограничного ревкома и командования Богунского полка. Председательствующий, немецкий солдат Пильц, сказал на открытии:

— Немецкие солдаты-рабочие должны взять власть в свои руки, иначе через несколько лет нас погонят снова на бойню. Российская революция указывает нам пута, по которому мы должны идти.

Приняли резолюцию о передаче всей власти Советам, совместно с первой социалистической республикой бороться с международной буржуазией. За неделю немцы надеялись провести все выборы солдатских комитетов вплоть до созыва армейского съезда в Киеве.

На словах выходило одно — на деле другое. Прошли все сроки, а дальше полкового солдатского Совета в 106-м выборы не продвинулись. Из пяти близлежащих гарнизонов гарнизон села Робчик колебался. Офицеры, правда, отстранены и не участвуют ни в переговорах, ни в выборах в комитеты. А мер против них не принимают; они тут же, при своих частях. Вдобавок в полковом Совете оказались и шейдемановцы — сторонники Ф. Шейдемана, одного из лидеров правого оппортунистического крыла социал-демократической партии Германии.

Оторвавшись от дивизии, не испытывая локтя Таращанского полка, среди кадровых немецких частей богунцы ощущали неопределенность своего положения. Нет связи, кроме конной с Унечой. Из штаба дивизии, из Орла никаких распоряжений; там сами ждут результатов их переговоров. А переговоры затягиваются на глазах: слова, слова, а доходит до конкретных сроков… Пока здесь немцы, ни о каком продвижении и речи быть не может: в Клинцах, в Новозыбкове — бронепоезда, артиллерия. Известно, под их крылышком пребывают и гайдамацкие части.

Как быть? Этот вопрос не дает покоя. Действовать совместно, как обговаривали, немецкие гарнизоны в Лыщичах и Кустичах не решаются; на встречах в их словах начали проскальзывать мотивы «нейтралитета». Силу в Совете забирали шейдемановцы.

Ломали головы Щорс с Петренко. Петренко, оставив дивизию, догнал полк уже в Лыщичах; по прибытии подключился к агитации среди немецких солдат. Убедившись, что переговоры приняли затяжной характер, он выразил желание связаться с Москвой. Николай черканул записку председателю Унечской чрезвычайной комиссии Трифонову: «Прошу немедленно запросить округ об имеющихся свободных телеграфных аппаратах Морзе и проводах, которые могли бы начать работу с Москвой — Кремлем из штаба 2-й бригады из Лыщич. Если свободных не имеется, то пусть укажут, в какой включить».

Проволочную связь с Москвой наладить не удалось. А дни

шли. В штабе полка отчетливее раздавались голоса о наступлении. Подавали их командиры; неистовствовал Зубов, возбуждая других комбатов — Гавриченко и Кощеева. Раздвоение наметилось среди политотдельцев. За продвижение ратовали Константин Лугинец, Михалдыка; остужал горячие головы Барабаш. Политкомиссара поддерживал Петренко.

В первую же ночь, когда они остались одни, Николай вызнал о дивизионных делах. Петренко не особо из разговорчивых, но кое-что прояснил. Оказалось, приказ о переброске дивизии отпал сам собой. Под Льгов успели перекинуть только полк червонных казаков с Примаковым. Вместо червонцев теперь формируется Новгород-Северский пехотный полк; командир из унтер-офицеров, Тимофей Черняк. Нежинскую роту тоже разворачивают в полк. Обе повстанческие дивизии влились в Резервную армию; армия та формируется в Орловском военном округе. Командует ею Глаголев.

— У нас тут слухи… Что с Крапивянским?

— А что с ним… — уклонился от ответа Петренко, укладываясь спать. — Командую пока я.

Николай погасил лампу.

Час избавления настал.

Советская Россия незамедлительно аннулировала грабительский Брестский мирный договор, развязав себе руки. Совнарком дал указание Реввоенсовету республики о подготовке к наступлению советских войск, предназначенных для освобождения Украины, Белоруссии и Прибалтики. 17 ноября был создан Реввоенсовет группы войск Курского направления; в него вошли В. Антонов-Овсеенко, И. Сталин, В. Затонский. На третий день РВС группы направил директиву революционным повстанческим организациям Украины о мобилизации сил для борьбы за освобождение украинского народа.

Создавались два направления: Киевское и Харьковское. Войска Киевского направления составила 1-я Украинская советская дивизия, Харьковского — 2-я дивизия под командованием Ауссема.

Революционное брожение захватывало немецкую оккупационную армию. Главнокомандующий Восточного фронта был вынужден издать приказ об эвакуации из Украины. Немецкая армия откатывалась на запад; безнадежнее становилась власть гетмана Скоропадского. Кровавый режим, державшийся на иноземных штыках, встал поперек горла даже собственной буржуазии и помещикам — не мог гетман потопить в крови революционное движение.

В ноябрьские дни, тревожные для контрреволюционных сил Украины, вновь всплывает фигура Симона Петлюры. Тайно Украинский национальный союз образовал Директорию — контрреволюционное националистическое правительство под председательством бывшего главы Украинской рады Винниченко. Петлюра, вошедший в состав Директории, взял в руки булаву «главного атамана войск Украинской народной республики».

Петлюра открыто, еще при гетмане, начал формировать армию. К нему густо повалили сыны кулаков, белогвардейцы и всякий сброд, скопившийся в Киеве. Стержнем армии явился полк сечевых стрельцов — галичан — под командованием атамана Коновальца; полк тот некогда использовал Скоропадский для подавления восставших крестьян в Тараще и Нежине. Обманутые националистической пропагандой, обещаниями, в армию шли и середняки. Под парчовые стяги Петлюры встало до 300 тысяч человек.

Директория едва не с первого дня своего существования негласно от народа повела переговоры с Деникиным, с США и странами Антанты, Англией и Францией. Связь эта вела к войне с Советской Россией и новой оккупации — англо-французскими войсками.

29 ноября 1918 года Временное украинское рабоче-крестьянское правительство выпустило манифест о восстановлении Советской власти на Украине. Именем восставших рабочих и крестьян, именем революционной армии Украины власть гетмана была объявлена низложенной.